— «Порше» — это марка машины? — вежливо уточнил покойный мистер Порокки.

— Да. Вы нас извините. Шутка была неудачная.

— Когда-то, в утраченной стране, я показывал ребятишкам волшебные фокусы, — сказал мистер Порокки. — С голубями и прочим в том же роде. По субботам. На утренниках. Великий Порокки и Этель. Я любил посмеяться.

— В утраченной стране? — переспросил Джонни.

— В стране живых.

Ребята пристально смотрели на Джонни.

— Кончай придуриваться, — сказал Холодец. — Там… там никого нет.

— А еще я показывал чудеса ловкости. — Мистер Порокки рассеянно достал из уха Ноу Йоу яйцо.

— Ты общаешься с пустым местом, — заметил тот.

— Чудеса ловкости? — не понял Джонни. Снова-здорово, подумал он. До чего же покойники любят поговорить о себе…

— Что? — спросил Бигмак.

— Выбирался из разных оков, сундуков и обвитых цепями мешков. — Мистер Порокки разбил яйцо. Оттуда выпорхнула призрачная голубка. Она полетела к деревьям и там растаяла. — Из наручников и кандалов. Как великий Гудини — только, конечно, я был не профессионалом, а любителем. Мой самый сложный трюк состоял в том, чтобы в трех парах наручников освободиться под водой из мешка, обмотанного двадцатью футами цепи.

— Господи! И часто вам это удавалось? — охнул Джонни.

— Почти один раз, — ответил мистер Порокки.

— Ладно, — сказал Холодец. — Хватит. Не смешно. Пошли. Времени уже много.

— Увянь. Мне интересно, — отмахнулся Джонни.

Он услышал шорох, словно кто-то брел по сухим листьям.

— Ты Джон Максвелл, — сказал мистер Порокки. — Олдермен нам про тебя рассказывал.

— Нам?

Шорох стал громче. Джонни обернулся.

— Он не придуривается, — сказал Ноу Йоу. — Поглядите на его физиономию!

Я не должен бояться, сказал себе Джонни.

Я не должен бояться!

Чего бояться? Это просто… постживущие граждане. Несколько лет назад они еще подстригали лужайки — как все, и украшали дом к Рождеству — как все, и нянчили внуков — как все. Бояться нечего.

Солнце едва виднелось за тополями. Над землей полз туман.

И сквозь его змеящиеся струйки к Джонни медленно шли мертвецы.

Глава З

Там были Олдермен, и Уильям Банни-Лист, и пожилая дама в длинном платье и ломившейся от восковых плодов шляпе, и какие-то дети (они бежали впереди), и десятки, нет — сотни других. Они не крались. Не истекали зеленой слизью. Они просто были дымчато-серыми и слегка расплывчатыми.

Ужас обостряет наблюдательность, и мелочи начинают бросаться в глаза.

Джонни понял: все мертвецы разные. Мистер Порокки был почти… как живой. Уильям Банни-Лист — чуточку более бесцветный. Олдермен определенно просвечивал по краям. А множество иных, в викторианском платье или разнообразных панталонах, камзолах и кафтанах более ранних эпох, казались совсем уж блеклыми и нематериальными, этакими шагающими сгустками воздуха.

Со смертью они не исчезли. Просто ушли в некое далекое и странное измерение, имеющее мало общего с обычными тремя.

Холодец, Бигмак и Ноу Йоу во все глаза смотрели на Джонни.

— Джонни, ты в порядке? — спросил Холодец.

Джонни вспомнил учебник географии, параграф о перенаселении. За каждым нашим современником, говорилось там, стоит двадцать предшественников, и так было всегда, с той поры, когда люди еще только-только произошли от обезьян.