— Я не о том, дурачок. Я о твоем будущем. Тебя постигнет голод.

На самом деле уже постиг, но в «Лайском наслаждении» мне помогут.

— Очень интересно, миссис… ммм…

— Розалинда Голд, — подсказала она и протянула руку. — Но ты можешь звать меня Роззи. Все так делают. А вот в ярмарочный сезон… — она вошла в образ (то есть заговорила как Бела Лугоши, будь у того титьки). — В я-армарочный сезо-он я-а-а… Фортуна!

Мы пожали руки. Если бы наряд сегодня соответствовал образу, то на ее запястье зазвенела бы дюжина золотых браслетов.

— Рад с вами познакомиться, — сказал я и уже с акцентом добавил: — А я-а-а… Девин!

Роззи даже не улыбнулась.

— Ирландское имя?

— Точно.

— Ирландцы полны скорби, и у многих есть дар видения. Не знаю, есть ли он у тебя, но такого человека ты встретишь.

Вообще-то я был полон радости… и горел желанием затолкать себе в глотку побольше «лайской» стряпни. Вот уж приключение так приключение. Я подумал, что чистка туалетов после бурного дня и смывание блевотины с сидений «Чашек-Вертушек» слегка его омрачат. Но в тот день всё казалось безупречным.

— Входите в образ?

Она вытянулась на все свои пять футов и два дюйма.

— Не образ это, мой мальчик. Евреи — лучшие в мире медиумы. Все это знают. — И уже без акцента: — К тому же, работать в Джойленде куда лучше, чем хиромантить на Второй авеню. В общем, скорбный или нет, ты мне нравишься. От тебя исходят хорошие флюиды.

— Одна из моих любимых песен «Бич Бойз».

— Но в будущем тебя ждет великая скорбь, — и, запнувшись, с чувством добавила:

— Может, даже опасность.

— А темноволосой красавицы вы в моем будущем не видите?

Темноволосой красавицей была Венди.

— Нет, — ответила Роззи, а следующие ее слова меня просто огорошили:

— Она в твоем прошлом.

— Л-ладно.

Я обошел Роззи и направился к «Лайскому наслаждению». При этом старался до нее не дотрагиваться. Она, конечно, шарлатанка, но все равно касаться ее в ту минуту мне очень не хотелось.

— В твоем будущем есть маленькие девочка и мальчик. У мальчика собака.

— Пес-Симпатяга — зуб даю. По кличке Гови.

Та и бровью не повела.

— У девочки на голове красная кепка, а в руках — кукла. У одного из детей дар видения. У кого — мне неведомо.

На эту часть ее болтовни я почти не обратил внимания. Я все еще был под впечатлением предыдущей фразы, произнесенной с ровным бруклинским акцентом: она в твоем прошлом.

Как я узнал позже, мадам Фортуна во многом ошибалась, но кое в чем была права. В день моего собеседования она была в ударе.

На работу меня взяли. Мистеру Дину особенно понравилось мое удостоверение спасателя от Красного креста, которое я получил в YMCA тем летом, когда мне исполнилось шестнадцать. Я называл его «Лето Большой скуки».

В последующие годы я понял, что скука — не такая уж плохая вещь.

Я сказал мистеру Дину, когда у меня заканчивается сессия, и пообещал, что два дня спустя прибуду в Джойленд на распределение по бригадам и обучение. Мы пожали друг другу руки, и он поздравил меня с вступлением в команду. На секунду я подумал, что сейчас он предложит мне вместе с ним издать Лай Пса-Симпатяги или что-нибудь в этом роде, но он только пожелал мне всего доброго и вышел из офиса вместе со мной — маленький человечек с острым взглядом и упругой походкой.