(Чего ему не было позволено: жить публично, передвигаться свободно, вести обычное существование писателя и свободного человека сорока с чем-то лет. Он словно бы находился на строгой диете: все, что не значилось в списке позволенного, было запрещено.)

11 ноября должен был наступить тысячный день с тех пор, как в день церковной службы в память Брюса Чатвина была объявлена фетва. Он поговорил с Фрэнсис и Кармел о том, как использовать момент политически. Они решили организовать двадцатичасовую демонстрацию-«бдение» в лондонском зале Сентрал-Холл-Вестминстер. Когда об этом плане сообщили газеты, ему позвонил Данкан Слейтер. Дуглас Херд, сказал Слейтер, просит отменить акцию, угрожая, что, если она состоится, на активистов кампании по защите Рушди будет возложена вина — может быть, даже самим правительством, — в том, что откладывается освобождение британского заложника Терри Уэйта. Майкл Фут, узнав об этом, пришел в ярость. «Поддаваться угрозам — значит поощрять захват заложников», — сказал он. Но в конце концов демонстрация была отменена по просьбе объекта фетвы. Человеческим правам Терри Уэйта надо было отдать предпочтение перед его правами.

Петер Вайдхаас, руководитель Франкфуртской книжной ярмарки, решил было снова пригласить иранских издателей, но протесты в Германии не позволили ему этого сделать.

Вот и тысячный день. Он ознаменовал его тем, что дописал эссе «Тысяча дней в воздушном шаре». Американский ПЕН-центр провел митинг и направил в ООН письмо протеста. Его британские друзья, чье «бдение» было отменено, читали вслух письма в его поддержку в книжном магазине на Чаринг-Кросс-роуд. Вместе с тем газета «Индепендент», становившаяся, вопреки названию, своего рода рупором британского ислама, напечатала статью «писателя» Зиауддина Сардара, где говорилось: «Самое лучшее для мистера Рушди и его сторонников — заткнуться. Мухе, попавшей в паутину, не стоит привлекать к себе внимание». Упомянутая «муха» позвонила редактору газеты и сообщила ему, что не будет больше писать рецензии для ее книжного раздела.

18 ноября Терри Уэйта освободили. Больше в Ливане британских заложников не оставалось. Как, думал он, власти теперь будут пытаться заткнуть ему рот? Ответ он получил очень скоро. 22 ноября роман «Шайтанские аяты» и его автора подверг нападкам архиепископ Кентерберийский Джордж Кэри. Роман, заявил Кэри, — «возмутительная клевета» на пророка Мухаммада. «Мы должны быть более терпимы к гневу мусульман», — сказал архиепископ.

Он дал ему отповедь в радиоинтервью, и британская пресса резко раскритиковала архиепископа. Кэри пошел на попятную, извинился и пригласил человека, чью книгу он осудил, на чай. Человека-невидимку привезли в Ламбетский дворец, и там он увидел чопорную фигуру архиепископа и спящую у камина собаку, а вот и чай: одна чашка — и, к его разочарованию, никаких сэндвичей с огурцом. Кэри был неловок, запинался, и ему мало что было сказать. На вопрос, не попытается ли он как священнослужитель священнослужителя уговорить Хаменеи отменить фетву, он беспомощно ответил: «Не думаю, что я для него большой авторитет». Целью чаепития было ограничение ущерба, не более того. Оно длилось недолго.

И пошли слухи, что британцы готовятся обменяться с Ираном послами и возобновить полные дипломатические отношения. Ему крайне необходима была публичная трибуна. Дата мероприятия в Колумбийском университете быстро приближалась, и казалось по-настоящему важным, чтобы он смог там выступить, чтобы его голос раздался во всеуслышание. Но в Ливане по-прежнему удерживали двоих американских заложников, и не ясно было, разрешат ли ему приехать в Соединенные Штаты. К тому же — как он полетит? Ни одна коммерческая авиалиния не будет рада такому пассажиру. Полицейские сказали ему, что из Соединенного Королевства в Штаты и обратно почти каждую неделю летают пассажирские самолеты для военных.