— А их туда пускают?

— Есть крошечная квота для туристов — из Европы, Америки. У меня отец болгарин, и я настолько на Матуа помешался, что специально его фамилию взял и вид на жительство получил. Снова рванул туда, теперь по квоте и по болгарскому паспорту. Что ты думаешь? Опять завернули, прямо в порту!

— И после этого ты говоришь, что мы встретились случайно, — усмехнулась Татьяна.

— Ну, я не буду настолько уж нагло врать, — покаянно склонил голову Пит. — Просто мир тесен.

— Что ты имеешь в виду?

— Что ты, что я — редкие, уважаемые специалисты. Поэтому и хедхантер у нас один. Самый лучший.

— Так это Демьян меня сдал?! — возмутилась Садовникова.

— Тань, ну он просто знал, как для меня важно попасть на остров. Но сразу сказал: «Она тебя все равно пошлет». — Пит обезоруживающе улыбнулся.

— Куда я тебя пошлю? Из самолета выкину?! — буркнула Татьяна.

Отвернулась от нового знакомца к окну.

Самолет совсем мягко и незаметно (как всегда бывает, когда сидишь на первых местах) взлетел. Под крылом ежились заснеженные дома-коробочки, вдоль канала Москва — Садовникова углядела — брел одинокий лыжник.

Не то обидно, что использовали (в нынешние корыстные времена — обычное дело). Гораздо противней, что почти поверила: молодой красавчик-фотограф положил на нее глаз. Сидела с ним рядом, радовалась: вот, мол, я еще ого-го-го. Не дряхлеющие дядьки клюют, но юные пленительные красавцы.

— Тань, — жалобно пробормотал из своего кресла Пит, — хочешь орешков?

Смешной. Фантастически красивый.

— А как я могу тебе помочь? — вкрадчиво спросила Татьяна.

— Не знаю, — поспешно отозвался он. — Приглашение ты мне не пришлешь — я не родственник и вообще в стоп-листе. Фотки за меня тоже сделать не сможешь. А если бы и могла — я девчонок не подставляю.

— Тогда на что ты рассчитывал?

— Так… — пожал плечами. — Завести своего человека в стане врага. Может, что когда расскажешь. Или примешь на острове.

— Каким образом, если тебя туда не пускают?

— Ну, как у Лермонтова. Я — контрабандист. Ты — ждешь на берегу, — не растерялся парень.

Самолет набрал высоту, к их креслам немедленно бросилась стюардесса:

— Еще шампанского?

Таня не любила пить в полете — алкоголь в герметичном салоне пересушивает кожу и плохо влияет на сосуды, — но сегодня решила наплевать на правила. Залпом осушила бокал. Пит последовал ее примеру. Его глаза забронзовели еще больше, румянец на щеках обратил почти в Илью Муромца, но лицо хитрющее — настоящий Алеша Попович.

Нахально погладил ее по коленке, доложил:

— Во всем Демьян виноват. Целую рекламную кампанию тебе устроил. Мол, потрясающая девчонка. Красивая, веселая и не замужем. А мне все равно лететь в Чили, в чертову даль. Я и подумал: не поможешь — так хоть попутчица классная. Вот и купил билет на твой рейс.

— И ты надеешься, что я полечу с тобой бесплатно? — усмехнулась Татьяна.

Пит не смутился: вскочил из кресла. Встал на одно колено. Склонил голову:

— Проси, что хочешь.

В среднем ряду сидели женщина с девочкой. Малявка (лет пяти от силы) с восторгом прошепелявила:

— Мам, это лыцаль, да?

Таня фыркнула:

— Взять бы с тебя штраф. Тысяч десять «зеленых». За вранье. Но — так и быть. Отработаешь.