Звонить, предупреждать не стала: любимый отчим — отчаянный домосед, куда ему из дома в столь ужасную погоду. А еда у Валерочки всегда вкусная — независимо, ждет он гостей или нет.

Таня заехала в магазин, купила тортик, хорошего чаю, набор приправ — великому кулинару Ходасевичу всегда пригодится. И велела навигатору везти из Новой Москвы на улицу Сельскохозяйственную.

Валерий Петрович встретил ее в спортивных штанах, клетчатой ковбойке и тапочках ей в тон. На его массивной, но осанистой фигуре даже столь примитивный комплект смотрелся элегантно. А когда лицо отчима осветилось бесконечно счастливой улыбкой, Тане он показался самым красивым человеком на земле.

Бросилась толстяку на шею, обняла, прижалась к безупречно выбритой щеке, вдохнула запах свежести, хорошего мыла, дорогого лосьона. Да еще — обратила внимание — из кармана ковбойки выглядывает уголок носового платка, идеально отглаженный.

— Ты такой элегантный, кого-то ждешь? — лукаво улыбнулась падчерица.

— Танюшка! Да кто ж ко мне приходит, кроме тебя.

Отчим, несмотря на свои габариты, легко присел, вынул из обувного шкафчика ее тапочки.

— Валерочка! Ну чего ты! Я бы сама достала.

— Нет уж, деточка, — его глаза сияли. — За любимыми гостьями я всегда ухаживаю сам.

Галантно принял из ее рук экологичную шубку, повесил на плечики. Захлопотал:

— Ну, проходи. С чего начнем? Есть пельмешки. Лепил саморучно. Фарш, правда, покупной, но сильно улучшенный. Семгу пару дней назад засолил, сегодня должна быть готова. Грузди есть. Багетик французский сегодняшний. Масло с травами.

— Ох, Валерочка! — Она поставила в холодильник торт. — Давай… все! Я целый день голодная.

— Диета? Или дела?

Он поставил на плиту кастрюлю с водой. Достал семгу, принялся нарезать ее — тончайшими, прозрачными ломтиками.

— Ох, ты не поверишь. Я ходила на собеседование.

— Куда?

— Да чудеса. Вот как ты сам думаешь, может такое быть, чтоб остров где-то на краю земли, чуть не у мыса Горн, но жили бы там все русские? И законы наши? И даже валюта — рубль?

Валерочка разложил семгу красивым веером, кивнул:

— Конечно, может. Только он не у мыса Горн, а ближе к острову Пасхи.

Таня опешила.

— Откуда ты знаешь?

— Ну, скажем так, не из открытых источников, — улыбнулся отчим.

— Подожди, — Таня подозрительно взглянула на толстяка, — это ты, что ли, мне собеседование организовал?!

— Танюшка, я старый, никому не нужный отставник и давно ничего не организовываю. Но остров могу показать. Принеси, пожалуйста, атлас. А то у меня руки жирные. Открой страницу, где Чили. Видишь ромбик — вот здесь, слева, в Тихом океане?

Буквы мелкие, но Таня — не зря делала специальные упражнения из йоги для зрения! — разглядела без труда.

— Остров Матуа, — пробормотала она. — Это как-нибудь переводится?

— Так звали вождя полинезийского племени. Хоту Матуа. Он со своими людьми высадился здесь в начале пятнадцатого века. Основал поселение, а потом отправился дальше, к острову Пасхи.

— Слушай, прямо равносторонний ромб! — Таня все-таки прищурилась, чтоб рассмотреть.

— А остров Пасхи — равносторонний треугольник, — улыбнулся Валерий Петрович. — В тех краях вообще много чудес. Слышала про каменных истуканов? Высотой больше десяти метров, обхват — почти пять. Как такое могли сделать в махровом пятнадцатом веке?

— Но откуда на этом Матуа русские взялись?!

— Танюшка, я эту тему изучал давно и по верхам, поэтому много рассказать не могу.