У жеребца были колики. Теа сразу это поняла.

– Надо вызвать ветеринара, – решила она, внимательно посмотрев на Кредита, – а ты покуда укрой его потеплей, видишь, как он дрожит.

Добежав до дома, Теа набрала номер ветеринара, и – о счастье! – он оказался дома.

– Это я, Теа Корсини, – запыхавшимся голосом представилась она. – Мой чистокровный ирландец заболел, видно, съел что-то.

– Выезжаю, – без лишних разговоров ответил ветеринар и положил трубку.

Теа обессиленно опустилась на стул. Ее знобило, голова была тяжелой, как чугун, тело ломило. Она с трудом дошла до спальни, надела теплый свитер и, прихватив с собой микстуру для Кредита, поспешила назад в конюшню.

Джорджо в отчаянии склонился над жеребцом, бившимся на земле в судорогах.

– Это я во всем виноват, – чуть не плача, приговаривал он, – не заметил, что сено из-за дождей заплесневело.

– Джорджо, успокойся, ты здесь ни при чем, такое случается с породистыми лошадьми, уж очень они нежные.

Приехавшего вскоре ветеринара больше обеспокоило состояние девушки, чем жеребца.

– Тебе самой нужен врач, – сказал он. – Я займусь лошадью, а ты отправляйся в дом и измерь температуру. По-моему, у тебя жар.

Джорджо повел ее домой.

– Тебе плохо, Теа? – заботливо спросил он.

– Ты еще будешь мне сочувствовать! – огрызнулась она, стуча зубами от озноба. – Где, черт побери, этот упрямец? Что он делает в своем Милане? – И она решительно направилась за дом, где стояла ее машина.

– Ты куда, Теа? – испугался Джорджо. – Вернись, ты совсем больная!

– Оставляю «Фонтекьяру» на тебя, – ответила Теа на ходу. – Мне надо съездить за Марчелло.

Через полчаса она была уже в Милане. Поставив машину в запрещенном месте, она направилась к старинному особняку на улице Сената – родовому гнезду аристократического рода Бельграно. Теперь особняк принадлежал страховой компании, и Марчелло был обыкновенным квартиросъемщиком.

На Теа нахлынули воспоминания. Здесь, в мансарде, она провела когда-то много счастливых ночей, здесь она забеременела, отсюда мать почти насильно увезла ее в швейцарскую клинику, где ей сделали неудачный аборт… Она была тогда глупой неопытной девчонкой, а обнищавший граф Марчелло Бельграно ди Селе пил, мало думая о будущем. Держать собственных лошадей ему было не по карману, поэтому, чтобы не расставаться с ними, он давал уроки верховой езды. Лошади спасли их обоих: Марчелло перестал пить, Теа обрела опору в жизни.

Она нажала кнопку домофона, но ей никто не ответил. Наверное, Марчелло пошел ужинать, решила она и села прямо на холодный тротуар. Ее голова бессильно опустилась на колени, незаметно для себя она задремала.

Кто-то погладил ее по голове. Не открывая глаз, она вдохнула знакомый запах «Флориса» и услышала теплый родной голос:

– Ты похожа сейчас на заблудившегося жеребенка.

– Мне плохо, Марчелло! – с трудом поднимая тяжелые веки, сказала Теа.

– Вижу. – Марчелло помог ей подняться и, отперев дверь, пропустил вперед. – Входи.

– Возвращайся в «Фонтекьяру», я без тебя больше не могу.

Это были не те слова, что она готовила заранее. Теа хотела сказать, что любит Марчелло, что не мыслит жизни без него, но у нее раскалывалась голова, и перед глазами все расплывалось из-за высокой температуры.

Ответа она не услышала, да и не нужно было никакого ответа.