— Давай веревку! — завопил он.

Липыч раскрутил канат словно лассо и накинул его на Крыжоникова.

Костя уперся грудью в петлю, нажал сапогами на речной берег и двинулся вперед.

Земля дрогнула. Яблочкин и Багратион, не удержавшись, упали на берег. Липыч закачался.

Как былинный богатырь, наклонясь, Костик Крыжовников шел по дороге, соединяющей Чушки с райцентром. Вода в реке клокотала и ходила водоворотами. Казалось, снизу ее беспокоят речные бесы. Наконец, показался трактор, похожий на некоего речного кита, который выплыл на поверхность цвета чая с молоком, чтобы подышать свободным воздухом. Отчего-то кит этот решил не возвращаться в мутные глубины и, чмокая грязью, выполз на берег.

Тут уж все собравшиеся мужики, включая братьев-близнецов, закричали и бросились помогать Косте.

На дорогу трактор выволокли всем селом.

Липыч сразу бросился проверять радиатор трактора и нажимать на его педали. "Кировец" откашливался и фыркал как спасенный утопленник.

— Во, дядя Кость! — сказал брат Багратион показывая Крыжовникову некрупный, но все ж таки большой палец.

Костя смущался и делал вид, что вытащить трактор из воды любой может.

— А летать? — спросил брат Яблочкин. — Летать-то ты, верно, тоже могешь?

— Летать-то? — задумчиво переспросил Крыжовников, растирая стесненную канатной петлей грудь. — А чего ж? Можно и полетать.

Он развел руки, вдохнул и полетел к деревне.

Усы писателя Лермонтова

Прошел со дня возвращения Костика месяц. Отработал Крыжовников у станка двадцать четыре рабочих дня. Настало время получать зарплату.

— Константин, — сказал на двадцать пятый день слесарь Златорукий. — Иди-кось заработанную плату получать.

А Костик-то как раз точил напильником интересную деталь с лошадиным названием "хомут".

— А что, — сказал Костя. — И пойду!

Положил напильник и пошел.

Своего человека, который деньги выдавал бы, в Чушках не было. Бухгалтер Тамара Эдуардовна приезжала из райцентра каждое пятое число. В тот день как раз пятое число и было.

Приезжая Тамара Эдуардовна располагалась за прилавком сельского магазина и отсчитывала всем зарплату.

Обычно в магазине деньги тратят. А вот в Чушкинском их получать можно.

Тамара Эдуардовна была грузна и усата. Усы у нее были, конечно, не генеральские, а все ж имелись. Небольшие. Как у Лермонтова. Тамара Эдуардовна даже охранников-инкассаторов с собой никогда не брала. Она всех разбойников усами на расстоянии держала.

Навалившись мощными локтями на прилавок, бухгалтер из райцентра сверяла записи в своей счетной книге. Все ли получили заработанное? Получалось что все. Только молодой слесарь Константин Крыжовников еще не приходил. Тут открылась дверь магазина, и вошел как раз молодой слесарь Крыжовников.

Тамару Эдуардовну оранжевый платок Крыжовникова сильно потряс. Сама-то она в лисьей шубе ходила. Но еще больше изумили Костю лермонтовские усы бухгалтерши.

— На поэта-то как смахивает, — удивлялся Костик. — Не на Пушкина ли?

— Он, наверное, беженец, — размышляла в свою очередь Тамара Эдуардовна. — Ходить не в чем. Вот на зарплату-то и купит.

— Фамилия? — спрашивает бухгалтерша.

Костик с трудом оторвал взгляд от небольших усов и переместил его на располагающиеся выше глаза. Они были пронзительные. Как у участкового Семашко. Только у дяди Василя усов не было.

— Крыжовников, — говорит Костик.