Таррант слез с высокого табурета возле небольшого кузнечного горна. Затем он подошел к чертежу на кульмане возле микроманипулятора Эмерсона.

Некоторое время Таррант изучал чертеж, но затем оставил все попытки понять, что он собой являл. Вилли тем временем что-то поглощенно мастерил. Вид у него был сосредоточенный, пальцы ловко работали.

— Теперь-то я понимаю, почему вы играете в гольф, словно братья Маркс, — сказал Таррант и махнув рукой с сигарой в сторону зала, где происходил поединок. — По сравнению с этим все остальное выглядит сущей ерундой.

— У меня была одна знакомая, так она прямо-таки помешалась на гольфе, — заметил Вилли, отрываясь от своего занятия. — Познакомился с ней полгода назад. Ее звали Эйлин. Из Шотландии. Высокая, стройная, хороший цвет лица. Но интересовалась только двумя вещами. Или играть в гольф или прыгнуть с мужиком в постель. Прямо мания какая-то. И вот беда — никак не могла отделить одно от другого…

Пинцетом он подобрал крошечный винтик и водрузил его в отверстие в черной крышке.

Таррант попытался потушить любопытство, вызванное последней фразой Вилли, но не удержался и сказал:

— Как прикажете вас понимать — не могла отделить одно от другого?

— Очень просто. Только начнешь примериваться, как половчее ударить по мячу, и вдруг начинаешь понимать, что на тебя кто-то смотрит. Оказывается, это Эйлин, и вид у нее такой, что она вот прямо сейчас утащит тебя в кусты и там слопает. — Он вставил в глаз лупу и начал завинчивать крошечный винтик. — Ладно, — продолжал он. — Хочешь съесть, так уж кушай на здоровье. Но потом лежишь с ней в постели, и вдруг бац! Опять что-то не то. Она хоть и рядом с тобой, но считай, что ее и вовсе нет. Лежит и думает о том, как она опростоволосилась на четвертой лунке.

— Эйлин, говоришь? — окликнула его Модести. Она стояла в дверях свежая после душа и без косметики. Волосы были распущены и лишь у затылка перехвачены резинкой. На ней был китайский халат Вилли, на несколько размеров больше, чем следовало бы, подпоясанный алым кушаком. Плечи халата сползали чуть не на локти, а кисти рук и вовсе скрывались под рукавами. Она выглядела, как маленькая девочка, надевшая папин халат.

Таррант пытался увидеть в ней ту женщину, которая совсем недавно сражалась врукопашную с Вилли, но у него ничего не вышло. Сталь, пламя и алмазная несокрушимая воля — все это пряталось в каком-то дальнем уголке ее «я». Теперь, глядя на нее, Таррант думал о зеленых лугах, о голубом весеннем небе и весело журчащих горных потоках.

Вилли поднял голову и кивнул:

— Она самая, Принцесса. Эйлин. Ты ее, кажется, один раз видела, рыженькая такая…

— Рыженькая? Вилли, у тебя просто нет совести. У нее восхитительные золотисто-каштановые волосы, причем натуральные…

— Да?

— Да!

— Я бы предпочел крашеные и никаких таких маний… Модести рассмеялась и вошла в комнату. Она была босиком и оставляла мокрые следы на кафельном полу. Таррант пододвинул ей табурет, она уселась и, закинув ноги на перекладину верстака, спрятала руки в рукава.

— Что вам демонстрирует Вилли? — осведомилась она.

— Пока не знаю. Говорит, что с помощью этой штуки человек слышит, как летучая мышь, но что это именно, я пока не видел.

— Уже все готово! — возвестил Вилли и показал маленькую овальную штучку. С одной стороны торчало с полдюжины коротких металлических штырьков. С другой стороны имелся конусообразный резиновый выступ. На конце был зажим. Тонкий провод вел от этого выступа овала к небольшой батарейке, которую Вилли положил в карман рубашки.

— Надо вставить в ухо резиновым концом, — пояснил он.