Таррант погрузился в воспоминания, уносясь мыслями в те далекие дни, когда он решил впервые использовать Модести Блейз. Это случилось вскоре после того, как Модести отошла от дел и купила себе роскошный пентхауз с видом на Гайд-парк, а Вилли Гарвин, также «завязавший» с преступной деятельностью, приобрел пивную. Оба были богаты, оба имели массу свободного времени — и оба изнемогали от скуки.

Первым не выдержал Гарвин. Он сбежал в банановую республику в Южной Америке и нанялся делать там революцию. Но без Модести Вилли напоминал лампочку, отсоединенную от источника питания. Он действовал без привычной лихости и вскоре был не только пойман, но и приговорен к смерти, приняв это с каким-то летаргическим фатализмом.

Именно тогда-то Таррант, получив сведения о судьбе Вилли, решил использовать это как рычаг для вовлечения Модести в одну странную и тайную операцию. Впрочем, он вовремя послушался внутреннего голоса и, отбросив идею шантажа, выдал ей информацию просто так, без каких-либо предварительных условий. Это помогло ей быстро вызволить Вилли из плена и спасти ему жизнь.

Таррант не ошибся, послушавшись своего внутреннего голоса. Модести приняла его приглашение участвовать в операции. Она только еще заметила: «Откуда это вы узнали, что я не только ненавижу шантаж, но также ненавижу оставаться в долгу?» Он хорошо помнил финальную стадию операции, подсчет убитых. Даже теперь у него по спине пробежал озноб. Модести и Вилли тогда победили, но и сами уцелели с большим трудом.

Но новая работа конечно же не имела ничего общего с кошмарами той давней операции. Таррант еще раз просчитал варианты и решил, что не кривит душой. И вообще пока что речь шла даже не о работе, просто возникли кое-какие туманные подозрения, которые надлежало развеять.

Он вздохнул и вернулся в настоящее. Вилли удалился в мастерскую, чтобы положить на место свой миниатюрный радар. Модести мирно курила сигарету.

— Ну что ж, — начал Таррант, — сегодня я провел в вашем обществе замечательные часы. У вас есть какие-то новые предложения или я уже злоупотребляю вашим гостеприимством? Будьте со мной абсолютно честны.

— Я противница абсолютной честности, — отозвалась Модести умиротворенно-рассеянным тоном. — Это порой убивает учтивость и нередко звучит слишком жестоко. По возможности не следует причинять людям боль…

Таррант бросил взгляд на ковер, на конго на столе и рассмеялся. Модести сперва озадаченно посмотрела на него, но быстро сообразила, что он имеет в виду, и тоже улыбнулась, причем именно так, как это нравилось Тарранту — лукаво, с озорством подростка.

— Я имею в виду вовсе не ту боль, — сказала она, — и вы, кстати, прекрасно это понимаете, сэр Джеральд.

— Конечно, — кивнул Таррант, надеясь, что эта улыбка останется на ее лице еще какое-то время. Она появлялась редко и приводила его в восторг. — Но все-таки, возвращаясь к моему вопросу, вы будете со мной учтивы или честны?

— И то, и другое. После того как мы с Вилли проводим вот такой бой, мы любим тихо провести остаток дня. Он примет душ, мы выпьем чаю и просмотрим воскресные газеты. Потом, наверно, совершим прогулку в лодке Вилли. Он будет удить рыбу, а я просто лежать и дремать. Если эта программа не кажется вам слишком скучной, милости просим в нашу компанию.

— Я старый рыбак, — заметил Таррант. — Кстати, вы ведь, кажется, обещали мне сегодня рыбалку. Вилли может одолжить мне удочку? Это не составит для него проблему?

— У меня их целая дюжина, сэр Джи, — отозвался Вилли, появляясь на пороге мастерской. — Так что выбирайте оружие.

Модести затушила сигарету и сказала:

— Тебе надо принять душ, Вилли.