Он помедлил:

— Да, возможно, но это не важно. Она обвиняет себя в этом поступке, и никто не имеет права снять это обвинение с нее.

— Я просто не могу себе представить, как можно оставаться так долго в одном замкнутом месте. Удивляюсь, как она не сошла с ума.

— Есть же монахини в Блэкпорте, которые всю жизнь проводят в еще более замкнутых местах.

— Но у них есть вера.

— Возможно, у миссис Крен-Смит тоже есть вера.

— Да, но она не права. Я хочу сказать, невозможно под даваться такого рода вещам. Это ужасно. И это так же плохо для него, как и для нее. Люди в округе знают о ней?

— Местные жители? Да, знают. Она стала легендой в этих краях. Они считают, что если она выйдет из сада, то умрет.

— Они думают, что она действительно под заклятием?

— Да. И они полагают, что, когда истекут семь лет, с ней что-то произойдет.

— Почему семь лет? Только потому, что за такой срок какие-то события происходят в сказках? Но семь лет заканчиваются сейчас?

— Да. Впрочем, пока не предвидится никаких неожиданностей.

— Но кое-что все-таки произошло. Приехала я.

Он с сомнением молчал, как будто мысленно пожимая плечами.

— Почему я приехала? — спросила Мэриан. Она впервые задумалась о своем месте в этой истории. Страшная повесть стала для нее реальностью, она все еще не окончена. И в этой истории ничего не происходило наугад. — Кто решил, что я должна приехать и почему?

— Это озадачивает и меня, — признался он. — Я думаю, это могло быть просто минутным состраданием. Или, возможно, они хотели, чтобы вы стали чем-то вроде присматривающей за ней компаньонки.

— Но за кем я должна присматривать, я хочу сказать, кто бывает у нее?

— О, за любым. Например, за мистером Купером. Он один из немногих людей, кому позволено посещать ее. Он безобидный человек. Но нужно иметь компаньонку, чтобы лишний раз удостовериться. А еще это можно превратить в какую-нибудь пытку.

— Какую пытку?

— Дать ей привязаться к вам, а затем отнять. Все лучшие горничные исчезли. Будет мудрее с вашей стороны — не слишком сближаться с ней. И еще одно. Не сделайте своим врагом Джералда Скоттоу.

Неожиданная вспышка понимания своей роли обожгла ее ужасным жаром: вот за кого она возьмется — за Джералда Скоттоу. Станет противодействующим ему ангелом. Сражаясь со Скоттоу, она войдет в эту историю. Мысль быстро промелькнула, и, не успев на ней сосредоточиться, Мэриан продолжила:

— Но почему ее друзья — вы, мистер Леджур, мистер Купер — не убедите ее уехать? Она не может спокойно ждать, пока он смягчится и простит ее. Мне кажется, она действительно находится под гипнозом, если до сих пор верит, что должна оставаться здесь. Не следует ли пробудить ее? Мне все это кажется таким нездоровым, таким неестественным.

— Все духовное неестественно. Душа под бременем греха не может спастись бегством. То, что происходит здесь с нею, так или иначе происходит и со всеми нами. Невозможно отделить ее от ее страдания, это слишком сложно, слишком изощренно. Мы должны играть в ее игру, какой бы она ни была, и верить в то, во что она верит. Это все, что мы можем сделать для нее.

— Ну, это не то, что я собираюсь делать, — сказала Мэриан. — Я хочу поговорить с ней о свободе.

— Не делайте этого, — настойчиво сказал он. — Сейчас это ничего для нее не значит. Что бы вы ни думали о ее сердце и душе, даже если вы считаете, что она просто боится внешнего мира или зачарована пустыми фантазиями и наполовину сошла с ума, не говорите с ней о свободе. Она обрела за эти последние годы глубокое спокойствие духа.