<sup>*</sup> Только 51% представителей элиты считают защиту американских рабочих мест «очень важной целью» — каковой ее считают 84% общественности. Такого водораздела между широкой публикой и элитой не существовало в годы холодной войны, но он обрел очевидную зримость в начале третьего тысячелетия. И если настроенные на долгосрочную гегемонию политики не сумеют создать массовую поддержку жесткому международному курсу страны, внутреннее основание гегемонии прогнется несмотря на все физическое могущество.
Как резюмирует де Сантис: в конечном счете «Соединенные Штаты не владеют достаточными ресурсами и необходимой волей, чтобы осуществлять свою (контрольную) работу бесконечно».<sup>*</sup> Более углубленные в себя, менее прозелитирующие как носители новых ценностей американцы встретят жесткое конкурентное давление менее избалованных исторической судьбой соперников-конкурентов. И судьба Америки может оказаться стандартной для мирового центра: цена “имперской вахты” окажется для более самососредоточенного общества все менее и менее приемлемой.
Заключение
Единственные подлинно успешные национальные примеры капиталистической модернизации ограничены евро-атлантическим регионом и некоторыми колониями этого региона на тихоокеанском побережье.
Не нужно быть Кассандрой, чтобы предсказать следующее развитие событий: вовне Соединенных Штатов случится исторически обычное — в дальнейшем требования дисциплины и солидарности неизбежно ослабеют, антитеррористическая коалиция рассыплется и произойдет восстановление баланса в мире. Так было всегда. Антинаполеоновский союз, победоносный в 1815 г., развалился в 1822 г. Победоносная в 1918 г. Антанта распалась в начале 1920-х годов. Антигитлеровская коалиция 1945 г. к 1948 г. превратилась в противостояние антагонистов. До сих пор ни один союз в истории никогда не переживал своей победы. Судьба лидера практически всегда одинакова: уступающие ей по мощи государства смыкают свои силы, противодействуя лидеру. И нынешний случай не будет исключением — природа человека и обществ в этом демонстрирует историческую неизменность. Или, как пишет К Уолтс: «Облагодетельствованные чувствуют раздражение против своего благодетеля, что ведет их к мысли об исправлении нарушенного баланса силы... Особенно громкие жалобы слышны со стороны французских лидеров, страдающих из-за отсутствия многополярности и призывающие к росту мощи Европы»<sup>*</sup>. Согласятся ли гордые державы на диктат сильнейшего? Будущее может быть для США более суровым. Уже сейчас, пишет Р. Хаас, «американское первенство, не говоря уже о гегемонии, далеко не всеми странами приветствуется — и среди противников столь разные государства как Китай, Россия, Франция, Иран»<sup>*</sup>.
Недавний министр иностранных дел Франции Ю. Ведрин указал, что «11 сентября указало на еще несозданность настоящего мирового сообщества».<sup>*</sup> Еще вчера весь западный мир во главе с США категорически отвергал возможность наказания до суда, а затем он стал бомбить Афганистан, основываясь на хорошо знакомых в России косвенных доказательствах. Еще вчера этот мир превозносил беспристрастные средства массовой информации, отстраненный объективный анализ, а затем он приступил к более понятным в незападном мире поискам справедливости до предъявления доказательств. Имеет место кризис мирового общежития как системы. Позволим себе напомнить, что и Лига Наций и ООН создавались в целью формирования организационной базы для мировой солидарности народов. А не для фиксации вопиющего материального и духовного разобщения на фоне односторонних действий лидера.
Нельзя сказать, что у стремления обеспечить абсолютную безопасность не было критиков в самой истории США. Именно это стремление Александр Гамильтон назвал «обманчивой мечтой», основанной на призрачной сверхуверенности в американской моральной исключительности и на преувеличенных страха того, что Соединенные Штаты (ввиду демократического характера своего правительства и богатства своих естественных ресурсов) неизбежно послужат целью атак неких иностранных государств. |