|
" Рядом плавала параллельная мысль. "Мы можем таскать эту глыбу за собой, так к ней и не прикоснувшись, мы можем раздробить ее в мелкую крошку, но в наших силах создать из нее великое творение красоты." Параллельно этому: "Нам оставлены примеры, созданные всеми другими прожитыми жизнями: законченные и незавершенные, направляющие нас на истинный путь и предостерегающие от ошибок." А рядом - диагональ, соединяющая конец с началом: "Когда наша скульптура почти завершена, мы можем навести последний глянец, отполировав то, что мы начали многие годы назад. Именно тогда мы можем шагнуть далеко вперед, но для этого мы должны научиться видеть сквозь покрывало времени". Я молча вчитывался, как пчела, пьющая нектар из цветка. "Мы сами создаем окружающий нас мир. Мы получаем именно то, что заслужили. Как же мы можем обижаться на жизнь, которую мы создали для себя сами? Кого винить, кого благодарить, кроме нас самих? Кто, кроме нас, может изменить ее, как только пожелает?" Я повернул окуляры и увидел, что во все стороны расходятся дополнения. "Любая идея, чарующая нас, совершенно бесполезна до тех пор, пока мы не решим ею воспользоваться." Конечно, подумал я. В новой идее сильнее всего нас манит желание испробовать ее в деле. И в тот момент, когда мы испытываем ее на себе, запускаем ее в жизнь, она превращается из "а-что-если" в лодку, несущую нас в отважное плавание по бурной реке. Как только я отошел от окуляров, хрустальный блок снова превратился в произведение искусства. Я чувствовал, что в нем таится большая сила, но уже не понимал скрытого в нем смысла, не ощущал той радости. Если бы это была идея, пришедшая мне в голову, так просто избавиться от нее было бы невозможно. - ...так же, как звезды, планеты и кометы притягивают к себе пыль, - рассказывал Лесли Аткин, обрадованный тем, что ей очень понравилась его работа, - мы являемся центрами мысли и притягиваем к себе всевозможные идеи: от озарений интуиции до таких сложных мысленных систем, что на их основание требуется несколько жизней. Он повернулся ко мне. - Вы закончили? Я кивнул. Он без промедления нажал какую-то клавишу, и кристалл исчез. Увидев изумление на моем лице, Аткин сказал: - Он не исчез. Ушел в другое измерение. - Пока вы здесь, - предложила Тинк, - может быть, вы хотели бы что-то передать другим аспектам вашего "Я"? Я моргнул. - Что вы говорите? - Что может пригодиться человеку, живущему в ином мире, из того, чему вы научились? Если бы вы захотели изменить чью-то жизнь, подарить кому-нибудь отличную мысль, как бы она звучала? Мне на ум пришел афоризм: "Нет такого несчастья, которое не могло бы стать для вас благословением, и нет такого благословения, которое не могло бы обернуться несчастьем." Тинк глянула на Аткина и улыбнулась, исполненная гордости. - Прекрасная мысль, - сказала она, - а она вам самим пригодилась? - Пригодилась? - воскликнул я. - Да на ней уже вся краска стерлась - так часто мы ею пользуемся. Мы теперь уже не спешим с выводами - что хорошо, а что плохо. Наши несчастья оказались лучшим из того, что случилось в нашей жизни. А то, что мы считали подарком судьбы, стало проклятием! - А что для вас хорошо и плохо? - как бы мимоходом спросил Аткин. - Хорошее приносит нам долгую радость, плохое приносит на долгую грусть. - А что такое "долго"? - Годы. Целая жизнь. Он молча кивнул. - Где вы берете свои идеи? - спросила Тинк. Она улыбалась, но я чувствовал, что для нее это был очень важный вопрос. |
