— Ничего нельзя сделать, пока детей не выведут из здания. Если военные пойдут на штурм, будет кровавая баня.

Сама мысль об этом была столь мучительной, что Кристиана снова не смогла сдержать слез. Террористы уже убили несколько десятков детей. Когда князь выключил телевизор, число жертв достигло сотни.

Он поцеловал дочь и вышел из комнаты. Оставшись одна, Кристиана разделась и натянула ночную рубашку. Чуть позже, лежа в постели, она почувствовала неодолимую потребность снова включить телевизор. К этому моменту ситуация еще ухудшилась, число жертв возросло. Родители пребывали в отчаянии, журналисты вели репортажи, военные находились в полной готовности, ожидая приказов. Это было завораживающее своим кошмаром зрелище. Нетрудно было догадаться, что еще много жизней будет загублено к исходу ночи.

Кристиана провела ночь без сна, лежа на кровати перед включенным телевизором. К утру от недосыпания и слез у нее под глазами образовались темные круги. Встав наконец с постели, она приняла ванну, натянула свитер и джинсы и отправилась на поиски отца. По пути она сделала несколько звонков. Князь завтракал у себя в кабинете и выглядел не менее расстроенным, чем Кристиана. К этому времени число погибших удвоилось, большинство из них составляли дети. Как и половина человечества, князь смотрел телевизор, когда его дочь вошла в комнату. Еда на столе стояла нетронутой. Да и кто бы смог есть в такой ситуации?

— Куда это ты собралась в такой час? — спросил князь, оторвав взгляд от экрана.

Лихтенштейн как государство не мог повлиять на происходящее, но вид трагедии, которая разворачивалась у всех на глазах, мог любого привести в отчаяние. Ведь это был не фильм, снятый для телевидения. Это была реальность.

— Я хочу туда поехать, папа, — тихо сказала Кристиана.

— Официально мы не имеем к этому никакого отношения, — напомнил ей отец. — Мы нейтральная страна, Россия не обращалась к нам за помощью, да у нас и нет подразделений для борьбы с терроризмом.

— Я не имею в виду официальную миссию. Я хочу поехать как частное лицо, — решительно заявила она.

— Но как еще ты можешь туда поехать, если не с официальной миссией?

— Просто как человек, который хочет помочь другим людям. Им незачем знать, кто я такая.

Князь надолго задумался, размышляя над ситуацией. Он понимал благородный порыв дочери, но сомневался, что это хорошая идея. Слишком опасно. Кто знает, что выкинут террористы, особенно если обнаружат, что под рукой имеется юная принцесса? Нет, нельзя ее отпускать.

— Я понимаю твои чувства, Кристиана. Я тоже хотел бы помочь. Ситуация чудовищная. Но официально мы не вправе вмешиваться, а на частном уровне это слишком опасно, — сказал он.

— Я поеду, папа. — На этот раз Кристиана не спрашивала его, а ставила в известность. Даже голос ее звучал иначе, более твердо. — Я хочу быть там и делать то, что в моих силах, пусть даже просто раздавать одеяла, готовить кофе и помогать рыть могилы. Я буду работать для Красного Креста.

Она говорила как об уже принятом решении, и князь вдруг понял, что ему будет трудно остановить ее.

— Я не хочу, чтобы ты ехала туда, Крики, — проговорил он. — Это слишком опасный регион.

— Я должна, папа. Я не могу сидеть здесь перед телевизором, чувствуя себя бесполезной. Если хочешь, я могу взять с собой кого-нибудь. — По ее глазам было видно, что она уже все для себя решила.

— А если я скажу «нет»? — Он не мог связать ее и посадить под замок. Но отпустить ее он тоже не мог.

— Я поеду, папа, — повторила она. — Ты не можешь остановить меня.