|
Ее замечания, как всегда, были глубокими и дельными. Отец высоко ценил ее суждения, еще более сожалея о том, что у его сына нет ее мозгов и увлеченности. Понимая, что Кристиане кажется, будто она впустую тратит время, он предложил ей продолжить обучение в Париже. Это могло бы занять ее время и ум. При этом Париж был достаточно близко от дома. Кристиана могла бы поселиться у родственников матери и часто приезжать домой. О том, чтобы снять квартиру, что было бы естественно в ее возрасте, не заходило даже речи. Фредди по настоянию отца окончил Оксфорд и получил степень магистра по бизнесу в Гарварде, что не принесло ему никакой пользы, учитывая его образ жизни. Кристиане, если бы она пожелала, отец мог позволить изучать что-нибудь менее практичное, однако она всегда с удовольствием училась, и он решил, что право и политика подойдут ей наилучшим образом.
Когда они пили кофе, в столовую деликатно вошел помощник отца и улыбнулся Кристиане. Вильгельм работал с ее отцом очень давно и был ей как дядя. Впрочем, то же самое можно было сказать о большинстве его коллег. — Простите, что прерываю, ваше высочество, — негромко произнес он. — Но через двадцать минут у вас назначена встреча с министром финансов. Поступило несколько новых отчетов по шведской валюте, и я подумал, что вы захотите просмотреть их перед беседой с министром. А в половине четвертого должен подъехать наш представитель в ООН. Это означало, что отец будет занят до ужина, а потом его присутствие наверняка потребуется на каком-нибудь официальном приеме. Иногда Кристиана отправлялась вместе с ним, иногда оставалась дома. Случалось, что она ненадолго появлялась на аналогичных мероприятиях одна. Здесь, в Вадуце, не было непринужденных вечеров с друзьями, как в Беркли. Только долг, ответственность и работа. — Спасибо, Вильгельм. Я спущусь через несколько минут, — сказал отец. Помощник отвесил им обоим почтительный поклон и молча удалился. Кристиана вздохнула, проводив его взглядом. Она сидела, подперев голову руками, и казалась сейчас еще более юной, чем обычно. Отец улыбнулся, глядя на ее очаровательное лицо. Он догадывался, что ее тяготит нынешний образ жизни. Это было нелегкое бремя для двадцатитрехлетней девушки. В ее возрасте он и сам бунтовал против подобной участи с ее условностями и ограничениями. Фредди тоже тяготился ими, но в отличие от отца и сестры всегда находил способ уклониться от своих обязанностей. Его единственным занятием были развлечения, и, судя по всему, он не испытывал никакого желания ни повзрослеть, ни остепениться. — Неужели ты не устал от всего этого, папа? Даже я чувствую себя измотанной, хотя я только наблюдаю, как ты целыми днями крутишься словно белка в колесе. Отец работал, казалось, двадцать пять часов в сутки, но никогда не жаловался. Чувство долга было его второй натурой. — Я получаю от этого удовольствие, — признался он. — А вот в твоем возрасте это действовало мне на нервы. — Отец всегда был честен с ней. — Помнится, я даже как-то сказал своему отцу, что чувствую себя как в тюрьме. Он был в ужасе. Однако со временем начинаешь смотреть на вещи иначе. Ты в этом убедишься, дорогая. — К тому же для них обоих не существовало иного пути, чем тот, который был предопределен их происхождением, и, подобно отцу, Кристиана воспринимала свою судьбу как данность. Отец Кристианы, Ганс Йозеф, был князем Лихтенштейна — главой крохотного государства, зажатого между Австрией и Швейцарией, с площадью в 160 квадратных километров и населением около тридцати трех тысяч человек. Тем не менее Лихтенштейн был независимым государством и после окончания Второй мировой войны соблюдал нейтралитет, что позволяло ему играть существенную роль в таких вопросах, как помощь угнетенным и обездоленным во всем мире. Из всех аспектов деятельности отца Кристиану более всего привлекал гуманитарный. Международная политика, которой князь, в силу необходимости, уделял большое внимание, интересовала ее гораздо меньше. |
