Мы опустились на одну из лавочек, он достал из рюкзака термос с крепким сладким чаем. Молча налил мне, потом себе и откинулся на спинку скамейки, глядя в стремительно темнеющее небо. Здесь вообще быстро темнеет. Значительно быстрее, чем дома.

Я пригубила чай. Потом поднесла цветы к лицу, вдыхая их аромат. Аккуратно положила рядом. И было так спокойно. Мы пили чай, обменивались редкими фразами и, кажется, отдыхали. Стало совсем темно, полянку кое-как освещали окна ближайшего здания. Я почувствовала, как Аксель прикоснулся к моему плечу.

Я должна была встать и уйти. Но вместо этого поставила чашку рядом с собой, повернулась к нему и попыталась посмотреть в глаза. Было темно, но я видела каждую черточку его такого молодого и такого красивого лица. Он не убрал руку, напротив — повел ее выше, коснулся щеки. Я положила ладонь сверху, одновременно прижимая его к себе и не позволяя двигаться. Тогда он поднял вторую руку и коснулся большим пальцем губ. Я прикрыла глаза. Все внутри бушевало, сопротивлялось и одновременно молило о том, чтобы он переступил эту грань. Зачем? Почему?

И он переступил.

Меня прострелило с головы до ног такой мощной волной возбуждения и наслаждения, которой я не испытывала никогда. Я сама потянулась к нему, села ему на бедра, перекинув ногу. Кажется, он усмехнулся. Не знаю. Я чувствовала его частое обжигающее дыхание, ощущала, насколько он возбужден, но сама была возбуждена не меньше. Его руки на моей талии и спине, потом в волосах, его губы, сначала, кажется, несмелые, а потом требовательные, порывистые…

Не знаю, сколько мы целовались.

Потом я с трудом оторвалась от него. Взяла букет и просто ушла. Я просто ушла!

А что я могла сказать? Мои губы до сих пор ноют и молят о продолжении. Живот тянет так, как будто в него вцепились клещами. Даже грудь болит.

Этот парень сводит меня с ума.

Мамочка, прости, кажется, я сделаю самую большую глупость в жизни.

Глава пятая

НАСТОЯЩЕЕ. АКСЕЛЬ

Ночной клуб «Черная дыра»

К «Черной дыре» Аксель подъехал в состоянии мрачной меланхолии, которая бережно обернула его душу ледяным коконом и успокоила чувства. Грин запретил себе анализировать происходящее, выкинул образ Энн из головы, убедил себя, что — вопреки всему — он был готов к этой встрече. А это значит, она не отразится на его продуктивности. А там, где пошатнулись основы, есть прекрасный клей. Заменитель. Суррогат.

Любимый клуб Карлина за минувшие месяцы почти не изменился. Менялись только хостес, но детектива пропустили без лишних слов. Одного взгляда ему в лицо хватило, чтобы понять: посетитель не в настроении. Аксель добрался до барной стойки, легко маневрируя среди танцующих полуголых тел. Снял пиджак, в который по привычке переоделся у мотоцикла, и небрежным жестом бросил его на спинку барного стула. Заказал минералку с лимоном и, сделав несколько глотков, глубоко и тяжело задумался. Перед глазами снова возникло место преступления, он постепенно начал чувствовать вкус расследования, это особенное состояние, когда все, что имеет значение, — это улики, наблюдение, несостыковки.

Встреча с Энн и последующий разговор с Аурелией послужили пощечиной, напомнив о том, кто он вообще такой. Он следователь, детектив. Все остальное потом — тогда, когда убийца будет пойман.

Прохладная изящная рука журналистки Лорел Эмери легла на его плечо знакомым жестом.