– Значит, ваши сообщники одарили вас всего лишь шестью новыми оригинальными идеями? – Он кивнул, и я заметил: – Не густо за пять лет.

– Дело не в количестве, а в качестве. По крайней мере для них. Под качеством я подразумеваю экономическую эффективность. Из семнадцати изобретений, удостоенных патента, пять сулят грандиозный экономический эффект. Два из них уже принесли огромные барыши. И среди этих пяти разработок только одна принадлежит мне. Остальные четыре были украдены. Вам, наверное, будет трудно уяснить суть и перспективы всех пяти, поэтому я остановлюсь на одной, мистер Скотт.

– И только, пожалуйста, объясните на доступном мне языке.

– Попытаюсь. Это принципиально новая батарейка. Не какая-то модификация тех, которые ныне в ходу, а основанная на абсолютно ином принципе. Ее основу составляет миниатюрный элемент в виде многослойного сандвича из пластин разного металла, сопряженных с микросхемой – ювелирным творением микроэлектроники, величиной не более горчичного зерна.

Он улыбнулся каким-то своим мыслям и продолжил:

– Не буду перегружать вас цифрами и техническими деталями, скажу только, что эта батарейка более компактна, мощна и долгосрочна, чем все применявшиеся до сих пор аналоги. Может с успехом использоваться в автомобилях, мини-фонариках, контрольно-измерительных приборах, кухонном оборудовании – словом, везде, где требуются миниатюрные элементы питания. Можете себе представить, какой огромный экономический потенциал содержится в ней.

– Подозреваю, что это одна из идей, которые украли и принесли вам для патентования эти подонки?

– Именно. Однако пробить патент на этот микроэлемент оказалось довольно сложно из-за высокой конкурентоспособности. Мне пришлось дважды возить в Вашингтон некое устройство на этих микроэлементах, предоставленное мне, как сами понимаете, моими партнерами поневоле, и доказывать, что оно действительно работает, для чего я подготовил убедительное научно-техническое обоснование, базирующееся на общеизвестных законах физики. Однако это было только правдоподобное обоснование, так как этот прибор действовал на основании физического закона, доселе науке неизвестного! Как бы то ни было, моего научного авторитета оказалось достаточно, чтобы получить на это изобретение патент, в чем и заключалась моя задача.

– Вы говорите, что опытный образец на принципиально новых батареях вам принесли Хоук и Верзен? Как раз эти двое?

– Да. Я всегда имел дело только с ними, но сильно подозреваю, что есть и другие, правда, я их никогда не видел и не знаю их имен. Как я уже сказал, мистер Скотт, я и не пытался узнать больше, о чем сейчас сожалею.

Линдстром опять пригладил непокорную шевелюру сначала одной рукой, потом другой, и его голова обрела более опрятный вид.

– Признаюсь, я предпочитал знать об этой преступной организации как можно меньше, – продолжал он. – Однако мне давно стало ясно, что ни Хоук, ни Верзен не обладают достаточными интеллектуальными способностями, чтобы замыслить столь сложную многоходовую комбинацию. Подозреваю, что они даже не догадывались о реальной ценности того, что мне передавали. Словом, были рядовыми исполнителями.

– У вас есть какие-либо соображения относительно того, кто бы мог собрать этот опытный образец, использовав оригинальные батарейки принципиально новой конструкции? Уж этот человек наверняка знает принцип его действия?

Линдстром вздохнул.

– Человеку в моем положении лучше в этого не знать. Так мне было бы спокойнее.