Он вернулся в Россию только после смерти вождя, не быв в ней сорок с лишним лет. Вернулся просто потому, что устал, безумно устал - как и тот единственный человек, который знал его настоящее имя.

Теперь это имя знали двое - к Берии присоединился Драгомиров.

Мальчишка разведчику понравился. Старик хорошо разбирался в людях - иначе в его профессии было нельзя - и сразу понял, что в нем увидел Сталин. Он буквально чувствовал, насколько великим правителем сможет стать Богдан. Чувствовал его страсть, его силу, его ум, его волю, его решимость.

Еще несколько лет - и цветок его таланта раскроется, раскроется на все сто, триста, тысячу процентов. Вот почему Берия и решил их друг другу представить. Чтобы дать Драгомирову шанс эти годы прожить.

Сам нарком умирал - и это Старик тоже видел. Нарком был на последнем издыхании, даже в глазах его уже сквозило понимание, что теперь - все. Больше не протянуть. Свой отсчет начали последние недели, и даже стальная воля железного министра была не в состоянии замедлить этот процесс.

- Не могу с вами не согласиться, - Богдан кивнул и отпил из высокого стакана в серебряном подстаканнике. Когда он поднял голову, Старик увидел, как в глазах генерального секретаря отразился свет лампы, на мгновение напомнивший отблеск адского пламени.

Вся фигура пилота, затянутого в неизменный темно-зеленый мундир без знаков различия, давила на окружающих. От нее буквально веяло властью. И угрозой.

"Пока что мальчик еще не до конца научился пользоваться этим… Но когда научится - одно его появление будет вызывать тишину", - Старик улыбнулся своим мыслям. С каждой минутой он все больше одобрял выбор Сталина. Перед ним сидел настоящий лидер страны, способный повести ее за собой. И пусть он еще не стал тем, кем ему суждено - Драгомиров уже более чем серьезный соперник. Для любого.

- Я вообще считаю, что в Европе нам следует перейти к обороне. И начать серьезное наступление в Азии. Вьетнам под американцами уже загорается - и нам следует помочь Хо Ши Мину. Да и Южный Китай мы от американцев оттянули, похоже, уже окончательно, - генсек сделал паузу. - Но не это меня занимает больше всего. Иран - вот где нас ждут самые большие проблемы. Потому что нам нужен выход в Индийский океан. Нам нужен Бендер-Аббас.

* * *

Московский Государственный Университет имени Ломоносова, лучший ВУЗ СССР и один из лучших в мире, стоял на ушах. Приближалось большая конференция, призванная обозначить для России и мира эффективность Драгомировской реформы финансовой системы СССР и его экономики и рассказать студентам и гостям о ее тонкостях.

Сама по себе реформа была не просто важна - она была важна исключительно. И вот почему.

Двухканальная финансовая система советского государства являлась уникальной и не имела никаких аналогов в истории человечества. Чем-то похожим была экономика Третьего Рейха, с векселями МЕФО - но ее двухканальность изначально рассчитывалась, как временная мера, да и война ускорила саму по себе кончину нацистского государства как такового - так что немецкий опыт тоже не годился. Но более того - созданная в СССР экономика не просто не имела аналогов в истории. Она вступала в такой разительный контраст со всем опытом, накопленным экономической наукой к тому времени, что даже понимание, как все это работает, было весьма затруднено.

И вот в чем была ее особенность. В рыночной экономике количество обращающихся денег должно соответствовать количеству товаров (иначе появляется инфляция или, в другом случае, спад производства).