— Андрей! — крикнула она. — Иван Сергеевич!

Лицо Трифона отвердело, словно он принял какое-то решение.

— Возвращайся в медпункт, — скомандовал он Кате. — Включи в палате обогреватель! Там должно быть жарко, понимаешь! Не просто тепло, а жарко! Быстрее! И нагрей ведро воды! Целое ведро, поняла! И чайник. Жди нас там!

Катя потрясённо уставилась на Трифона, но справилась с собой и кивнула.

— Хорошо!

Миг — и она исчезла за дверью.

Трифон повернулся ко мне.

— Поднимаем его! Кладём на кровать!

И отцу:

— Ваня, вставай!

И ухватил отца подмышки.

— За ноги бери!

Вдвоём мы легко подняли отца и уложили его на кровать.

— Иди, заводи машину! Матрасы кинь в кузов! Бегом!

Я выбежал из дома. Вскочил в машину и трясущимися руками запустил двигатель. Пока машина прогревалась, откинул борт и постелил в кузов матрасы — точно так же, как и вчера, когда вёз отца из Ленинграда.

Так же бегом я вернулся в дом. Трифон уже натянул на отца фуфайку и нахлобучил ему на голову свою меховую шапку. Отец не сопротивлялся, глядя куда-то мимо нас.

— Несём быстро! — скомандовал мне Трифон. — Нельзя, чтобы он замёрз!

— Сейчас!

Я метнулся в кухню, быстро схватил со стола ружьё и закинул его в шкаф.

— Понесли!

Мы бегом спустили отца по ступеньками и дотащили до машины. Посадили на край кузова.

— Давай, батя! Ложись! — умоляющим голосом попросил я.

— Жить хочешь? — звенящим голосом спросил его Трифон. — Ложись, быстро!

Отец почти упал на матрас. Трифон быстрым движением забросил его ноги внутрь машины и скомандовал мне:

— Закрывай борт! Поехали!

Возле медпункта мы вытащили отца, словно куль с бельём. Катя стояла на крыльце, придерживая двери.

— Не пройдём! — мотнул головой Трифон.

Словно ребёнка он подхватил отца на руки и быстро занёс внутрь. Мы с Катей бежали за ним.

В жарко натопленной палате светилась красным раскалённая спираль электрического обогревателя. Трифон положил отца на кровать.

— Раздень его, полностью! Эх, стола нет!

Пока я расстёгивал пуговицы на отцовской одежде, Трифон повернулся к Кате.

— Воды нагрела?

Катя молча качнулась к дверям, но Трифон остановил её.

— Я сам. Ошпаришься впопыхах! Ты сейчас иди домой и жди там. Не вздумай сюда стучать. Мы с Андрюхой останемся.

— Что вы собираетесь делать? — спросила Катя.

Но Трифон строго мотнул головой.

— Иди! Если что — я за всё отвечу!

Он почти вытолкал Катю из палаты. Я услышал, как лязгнула задвижка на входной двери.

Обратно в палату Трифон вернулся с ведром воды, от которой шёл пар. Лицо Трифона искажала почти безумная гримаса. Он поставил ведро на пол и посмотрел на меня.

— Хочешь, чтобы отец жил?

Я молча кивнул, силясь не отвести глаза. Это было почти невозможно — настолько пронзительным стал взгляд Трифона.

— Эх, ещё бы пару дней! — выдохнул он словно про себя.

И снова повернулся ко мне.

— В бога веришь?

— Нет, — ответил я, — не знаю.

— Неважно!

Трифон махнул рукой.

— Если хочешь, чтобы он жил — держи его за руку. Крепко держи! И молись, как умеешь, понял?!

Он наклонился над отцом.

— Иван! Хочешь выжить — цепляйся за жизнь! Руками цепляйся, зубами! Не вздумай сдаваться, не смей! Андрюха тебе поможет! Он хороший парень, он справится! Верь мне, я и не такое повидал! Только не уходи, понял?! Держись в сознании!

Он резко ударил отца ладонью по щеке.