«Взлет и посадка не обходятся без перегрузок, полет в космосе — без невесомости, а уколы — без иголок», — подумала Реми.

— Папа́! — Реми постучала ладошкой по перегородке. — Ну папа́!

— Чего тебе? — отозвался отец.

Он тоже лежал на кушетке — важный, краснолицый, до одури богатый. Его волосатая грудь была облеплена медицинскими датчиками. Главный врач колонии стоял перед монитором и нервничал: посадка на семи «же» растревожила потрепанный миокард миллионера.

— Папа́, а тебе не приходило в голову вложить деньги в разработку антигравитационных кораблей?

— Кроха! Ты, как всегда, отвлекаешь меня по пустякам! — буркнул папа́.

— А в неощутимые иглы для шприцев?

— Дьявол… Скажи лучше, как ты там?

— Порядок, папа́. Лучше всех, папа́.

Подошла доктор. Потребовала дать другую руку.

— Вот. И вот-вот-вот… А теперь все.

— Можно идти?

— Да. Пожалуйста. — Доктор улыбнулась дежурной улыбкой.

— Наконец-то. Спасибо! — Реми вскочила на ноги. Она и в самом деле чувствовала себя превосходно. От легкого головокружения, что преследовало ее с тех пор, как она впервые вдохнула воздух Сирены, не осталось и воспоминания. — Пока-пока!

Реми выскользнула из своего бокса и столкнулась нос к носу с Грезой.

— Сколько раз тебе говорить, не называй его «папа́»! — прошипела Греза. — Он не любит, когда ты его так называешь!

— А я говорила, что ты для меня — немая невидимка.

— Сучка малолетняя! — ответила Греза и нырнула в бокс к папа́ — к своему мужу-миллионеру Эдмонду Марвеллу.

Реми помахала отцу рукой. Греза загородила его от Реми. Папа́ защелкал пальцами, и Пасадель, референт и телохранитель, подал шефу раскрытый портсигар.

О’Ливи курил в коридоре, уныло глядя на зарешеченный порт вытяжки. Реми воровато оглянулась: кроме двух служащих в зеленых комбезах, поблизости никого не было.

— Грегори, дайте скорее сигарету!

— Я не имею права терять эту работу, — проговорил, пуская дым, О’Ливи, — я еще квартиру не выкупил.

— Иначе я скажу папуле, что вы мне хамили. И он вас обязательно уволит.

— Бросьте, Реми. Вы ведь умница.

— Ладно, Грегори, на этот раз ваша взяла, — легко сдалась Ремина. — Но в следующий раз пощады не будет!

Она дошла до конца коридора, выглянула в вестибюль. От порога и через весь зал до выхода тянулась ковровая дорожка. По левую сторону дорожки застыли солдаты, выряженные в кивера, яркие кители и килты.

«Ага, — подумала Реми, — местная гвардия».

За стойкой регистратуры переминались с ноги на ногу служащие космопорта. Справа возле дверей возвышался еще один гвардеец с голыми коленками, только вместо винтовки он держал в руках волынку. А дальше выстроились боссы: все были сосредоточенны и хмуры. Все ждали ее папа́. Боже, как он был всем нужен, ее папа́!

Сквозь поляризованное стекло окон смутно виднелись очертания автомобилей. До города было миль двадцать. Реми надеялась, что они поедут через джунгли.

Но вот голос папа́ зазвучал в коридоре. Реми отпрянула от дверей, прижалась к стене.

Марвелл протопал мимо. Он был одет по-домашнему — светлый пиджак, футболка, широкие брюки, сандалии. Папа́ подмигнул Реми, а та взмахнула в ответ рукой. Верный пес, телохранитель Пасадель сурово поглядел на дочь шефа: он реагировал на резкие движения рефлекторно.

Реми пропустила Грезу, пристроилась рядышком с О’Ливи.