Только батюшка Алёшки хмурился и порою ворчал, прознав про увлечение своего младшего отпрыска – Баловство это всё, пустое! Нечета мы служилые дворяне, целым князьям. Позабавиться она с тобой Лёшка и за графа, какого ни будь, потом замуж выскочит, а ты вон так будешь себе сопли на кулак наматывать, жених! Тебе бы сначала чин поручика выслужить и какое никакое худое именьице с парой десяткой душ прикупить. Или же за доблестную государеву службу всё это же выслужить. Вот потом тебе и можно будет думать о девицах да обо всяких там амурах. Да и вообще, Трубецкие теми ещё вольнодумцами у нас в губернии слывут. Не зря Иван Семёнович аж при матушке Елизавете Петровне в опалу попал и потом был вынужден совсем, сюда вот в это своё дальнее поместье со столицы перебираться. Смотри Лёшка, чтобы не задурили тебе голову все эти философы, да поэты! – и он кивнул на книгу в толстом кожаном переплете, что была сейчас в руках у юноши.

– Да это же свод воинских уставов, батюшка, ещё от царя Алексея Михайловича собранный в одну единую книгу! А так же первый устав Иоганна Якоби фон Вальхаузена «Воинское Искусство», что состоял ещё век назад на Русской службе, и «Книга Марсова» нашего императора Петра Алексеевича, здесь же вместе со всеми в одну единую сведена.

– Хм, ну так бы и сказал, что ты Петровские уставы читаешь, – успокоился отец. Это уж точно более полезным делом будет, чем французские романы и всякие там труды с измышлениями философов читать!

Глава 7.Часовой есть лицо неприкосновенное!

– Отбил, коли! Отбил, коли!

– Резко фузею со штыком вперёд, в живот его супостату, и сразу же резко выдёргиваем назад. Чуть дольше Ляксей Петрович задержите его в брюхе, и не сможете вот так вот просто назад выдернуть, намертво застревает штык у него там, так и останетесь тогда без оружия в руках, а на вас то уже новые враги наскакивают! – объяснял приёмы штыкового боя дядька Матвей. Поэтому тут главное это сила и резкость удара. Русский солдат всегда на штыках других побивал, и науку эту нужно обязательно кажному служивому крепко накрепко усвоить.

– Вам то конечно как будущему охфицеру больше на шпагу или же саблю полагаться придётся, но ведь всякое тоже в бою может случиться, глядишь, и сей навык тоже, когда никогда, а верную службу сослужит.

И Лёшка снова ворочал тяжеленой фузеей ещё с тех Петровских времён, что служила по случаю выхода из строя её казённой части только лишь как орудие для штыкового боя. Искусство это было весьма не простое, бывало так намашешься ружьём на занятиях, что аж целый час потом руки трясутся, и ещё плечи от усталости ломит.

– Убьёт ведь, убьёт мальчишку! – голосила дворовая баба Акулина пробегая мимо того самого места за сараями где Лёшка занимался фехтованием и боем на штыках.

– Кто кого убьёт то, ты что орёшь как скаженная? – крикнул ей вслед дядька, но той уже и след простыл.

– Пошлите Ляксей Петрович, посмотрим, что там опять у дворовых стряслось, да и вам передохнуть от ратных трудов надобно, вон от соломенного чучела одни лишь обрывки только на шесте остались.

Весеннее апрельское солнышко жарко припекало Калужскую землю. Ещё недельку и совсем стает снег с полей, освобождая её для трудов рачительного крестьянина. Пока же шла усиленная подготовка к посевной. Проветривалось и подсушивалось семя, что следовало заложить в пашню, осматривались сохи, плуги и бороны, чинилась всякая упряжь для тягловой скотины и прочие приспособы. Все как обычно были при деле и спешили быстрее исполнить свою работу. За всем, разумеется, был строгий надзор в лице управляющего поместьем Игната Фёдоровича, старшего сына хозяина Павла ну и конечно самого барина Петра Григорьевича.

От семенного амбара, слышался свист кнута, удары и резкие вскрики жертвы.