В общем, было, о чём поговорить Алексею с врачом.

Батюшка Пётр Григорьевич, уже старый, отставной по инвалидности Елизаветинский офицер, занимал больше Лёшеньку рассказами о своей военной службе.

Давно заметив у мальчика интерес к военному делу и способности к службе, он как мог, прививал своему младшему отпрыску такие нужные качества характера как стойкость, храбрость, ответственность и решительность. С дисциплиной, конечно, у него всё было пока не просто. – Ну да «молодо – зелено», повзрослеет, Бог даст, а как только ответственность за людей появиться, так и к порядку тогда наш Лёшка приучится, – повторял он в ответ на частые жалобы своего старшего сына и снохи.

Алексей был младшим сыном в мелкопоместной, дворянской семье отставного офицера. И так как всё имение, состоявшее из господского поместья с небольшой деревенькой в три десятка крестьянских дворов, по всем правилам переходило в наследование к старшему Павлу, то младшему сыну только и оставалось теперь тянуть государеву службу. С младенчества, по уже устоявшейся в России традиции, он был приписан к Измайловскому гвардейскому полку и считался теперь в отпуске – «за науками». К семнадцати годам, как и предполагал родитель, Алёшенька должен был по выслуге получить своё первое обер офицерское звание прапорщика, и ему тогда вполне было можно начинать уже службу в войсках. Сейчас же по воинскому реестру военной коллегии у него было унтер офицерское звание старшего сержанта.

– Поправишься, крепко на ноги встанешь, я тебе в обучение точной стрельбе свой штуцер дам, – нахмурив брови, торжественно изрёк Пётр Григорьевич. И боевого припаса, сколько тебе только нужно будет, тоже возьмёшь. Будете вон с Матвеем, в ближнем овраге, по цели бить. Он то сам стрелок отменный, я уж его в деле не раз видел. Правда, он конечно больше к бою из гладкоствольной фузеи привык, ну да ничего разберетесь, поди, с ним, чай ты уж и сам не сопля зелёная. Ты главное Лёшка за оружием следи – как за своей зеницей ока! Не дай Бог я нагар в стволе найду, в кремне или замке какой непорядок обнаружу, никогда более ты такого оружия от меня более не получишь, будешь вон за зайцами с Матвейкой по полям с его гладкой фузейкой бегать!

– Да заходи уже Анька! Уже сколько в дверях стоишь, сопишь да всё мнёшься там. Проходи к своему любимому братцу, а я вон работу дворни проверить пойду, совсем они уже от рук у нас отбились, лоботрясы! И тяжело поднявшись, батюшка, опираясь на свою трость, вышел из комнатки.

Аннушка – это был, конечно, лучик света в Лёшкином мире. Старше его на два года, сестра была его самым близким человеком, наравне с дядькой Матвеем. Рано оставшись без матери, младшие дети Егоровых были очень дружны между собой. И зачастую только ей мог рассказать мальчик про свои самые сокровенные тайны и мечтания.

Глава 4. Прусский штуцер

К концу сентября Алексей смог довольно уверенно вставать с кровати и даже втихаря, когда рядом не было никого из сиделок, он выходил за пределы своей комнаты палаты. Был Лёшка ещё пока весьма слабым и пробуя отжиматься от пола, падал в изнеможении уже после второго или третьего подъёма. Но у обоих Алексеев упрямства было не занимать, и он продолжал, прикусив губы от натуги нагружать и далее свои ослабшие за долгое лежание мышцы.

– Значит, прав был Пашка, когда говорил что ты как и был, так и остался неслухом! Ведь наказывали же тебе, чтобы даже не думал с этой своей пастели подниматься! Всего лишь месяц с того дня как тебя бездыханного Матвей принес, прошёл, а ты уже вон по полу как лягуха болотная скачешь! Или к тебе снова караул приставлять из дворни? Отвечай мне сейчас же, негодник! На пороге спальни стоял сам грозный во всём своём праведном гневе батюшка.