— Ты понимаешь, что натворил, Лис? — холодно спросил Вирес, схватив рожанина за волосы и заставив посмотреть себе в глаза.

— Мой архан! — продолжал выть рожанин, — убей, накажи, что хочешь, но убери его! Прошу! Не могу более, не выдержу!

— Убрать? — Вирес насмешливо посмотрел куда-то вглубь залы и побледнел...

Арман невольно сжался, когда все вокруг застыло в хрустальном блеске и вдруг разлетелось на осколки. Вспыхнула ярко и погасла руна на лбу Виреса, мир поплыл, утонул в смятении. Арман знал что это. Знал и хорошо эту тревогу, тошнотой просившуюся к горлу, знал и почему становится вдруг таким густым и неприятным воздух.

— Ви… Вирес… прекрати! — прошептал Арман телохранителю, как когда-то шептал разъяренному брату.

Вспыхнул огонь свечей в канделябрах, метнулся к потолку в едином вихре, разлетелся в огненной вспышке. Стало темно и в один миг — душно. Не в силах дышать, благодаря богов за взгляд оборотня и проклиная — за боль в ноге, Арман попытался подняться, с трудом различая в густой, осязаемой темноте фигуры Виреса и Лиса.

Рожанин стоял на коленях, низко опустив голову, скрывая лицо за растрепанными, давно не мытыми волосами. Не стремился ни убежать, ни оправдаться, как не стремился когда-то Вирес, и Арману вновь стало горько. Некоторые люди все же странные. Сначала нагадят, а потом всю жизнь сами себя поедом едят.

— Ты его убил? Ты… — прошептал Вирес, сжимая кулаки.

Поняв, что сейчас телохранитель вновь вспыхнет гневом, Арман, забыв про боль, вскочил, оттолкнул Лиса и встал перед Виресом, шепча ему на ухо:

— Приди в себя! Хочешь, чтобы пошли слухи о безумии телохранителя? Ты — высший. Тебя не поймешь, потому тебя и боятся.

— Ты не сильно-то, вижу, боишься, — так же тихо усмехнулся Вирес, и темнота вокруг стала еще гуще. — А ведь я и тебя могу убить.

— Я и так мертв. Так что пугай кого другого.

— И с чего ты такой добрый-то?

— Может, потому что понимаю? — ответил Арман. — Потому что мой младший брат был таким же?

— Ты никогда не изменишься.

Боль в ноге стала вдруг невыносимой, Арман вновь упал на колени, а, когда очнулся, ярко горели свечи в канделябрах, гости жались к стенам, во взглядах их плескался ужас, а Лис все так же был у ног Виреса, не осмеливаясь поднять взгляда.

— Теперь я жалею, что тебя спас, — сказал Вирес. — Тот, которого ты убил, был моим другом, наставником. А ты его… в лесу… ладно — его, понимаю. Но жену Сеена за что? За что девочку, которую спасли чудом?

— Мне приказали, — тихо ответил Лис, все так же не поднимая взгляда. По толпе гостей пронесся гневный шепоток, из-за спины жреца Радона вышел уже почему-то не улыбающийся Грейс:

— Позволь мне, мой архан, — поклонился он Виресу. — Я займусь этим рожанином.

— С какой стати я тебе должен позволять? — холодно усмехнулся Вирес.

— Потому что мы пришли сюда не за этим… думаю, с Армана и так достаточно ожидания.

Беспокоишься? А совсем недавно радовался?

— Я подожду, — вмешался Арман. — Это становится даже интересным.

Ведь и в самом деле интересно.

Перед глазами плыло, в голове мутилось, ноги уже не держали, но Арман очень хорошо уловил в глазах Грейса страх. Откуда, почему, было не так и важно, Арману просто хотелось хоть немного отомстить этому магу за его былые насмешки, за его несостоятельность.

Ты же убийцу сюда ловить приехал, так почему поймал меня?

Вирес, будто не замечая их молчаливой перепалки, шагнул к Лису, почти мягко провел пальцами по его щеке, осторожно отводя от лица слипшиеся от пота пряди, и тихо попросил:

— Открой мне свои воспоминания.