И вновь мир поплыл, будто ухнул во тьму, на этот раз ласковую, милостивую. И в этой тьме, окутанные мягким синим светом, остались только двое — телохранитель и стоявший на коленях Лис. И вновь вспыхнула ярко руна телохранителя, и побежали слезы восхищения по щекам рожанина, а сердце Армана защемило от невесть откуда взявшейся тоски…

— Мой архан, — потянул кто-то за рукав и, с удивлением обернувшись, Арман увидел Нара. — Идем, мой архан, пока они заняты, пока смотрят только на телохранителя.

— Не сходи с ума, — выдохнул Арман и вздрогнул, когда взгляд Виреса на миг оторвался от рожанина. Показалось?

«Уходи! — послышался в голове тихий голос. — Немедленно уходи. Я вылечил твою ногу… болеть так сильно не будет. Я тебя потом найду, иди!»

И Арман пошел. Чуть пошатываясь, укутываемый вязкой мглой, тяжело дыша, опираясь на плечо Нара. Куда, зачем? Ведь все равно Эдлай проведет ритуал вызова, ведь все равно его найдут… ведь все…

— Мой архан, — втолкнул его Нар в неприметную боковую дверь. И как только ее нашел? И как только вывел из зала?

Так ли уж важно? Арман сполз на стенке и вновь встал, когда Нар заставил его подняться.

— Я слабею с каждым шагом… зелье.

— Мы найдем противоядие, — оборвал его Нар, вытягивая из кольца горящий факел.

Ну к чему вот это упрямство? Хотелось возразить, сказать, что все это бесполезно, попросить остаться, но силы иссякали с каждым шагом, хотя нога уже не так и болела. Почти повиснув на Наре, Арман разлепил губы, чтобы не попросить — приказать оставить его в покое, как вдруг услышал за спиной:

— Надо же, как трогательно. Слуга отдаст жизнь за своего любимого архана.

Щелкнул огонь в факеле, почти погаснув, поплыло еще больше перед глазами. Армана грубо толкнули к стенке и заслонили от тугой волны чужой силы. Проклятые глаза оборотня! Арман не хотел этого видеть! Нар!

— Дурак, он же тебя хотел, не меня, — выдохнул Арман. — Дурак, дурак!

Почему ты меня оставил?! Почему вы все меня оставили?

— Милостивая смерть? — Армана грубо схватили за шиворот и заставили подняться, прислонив к стене. — Обойдешься, щенок! Умирать ты будешь долго… и очень мучительно, как и заслуживаешь!

«Может, действительно заслуживаю? — подумал Арман, не в силах оторвать взгляда от пятна крови, растекавшегося под лежавшим Наром. — Он все же умер… из-за меня…»

Оборотень. 10. Лис. Ошибка

Лучше быть хорошим, чем плохим. Но иногда порядочность приобретается слишком высокой ценой.

В зале было душно. Ночь дышала через открытые окна липой, струился мягкой дымкой по полу тополиный пух. И что теперь?

Уже не беспокоясь, что рожанин кривится от боли, Вирес рывком вышел из его души и огляделся. Все те же зеркала в стенах, все то же потрескивание свечей в светильниках, все те же разодетые в шелка и драгоценности гости. Но теперь стало по-настоящему тошно. Эти люди… арханы. Из самого древнего в Кассии рода, его, Виреса, рода, оказались обычной швалью…

Впрочем, о том Вирес знал уже пару ладных лет назад, когда стал телохранителем повелителя. Он очень хорошо помнил и суд над тем, кто покусился на Армана, и то, как всех из северного рода заставили дать клятву верности. И теперь Армана попробуй убей — каждое семейство поплатится самыми близкими, самыми лучшими, да вот только…

— Мой архан, — сказал светловолосый Мервин, выступая вперед. — Разреши говорить.

Вирес выдернул себя из задумчивости и заставил успокоиться разбухавший внутри гнев. Арман прав — он не может, не имеет права показать этим людям, что на самом деле происходит у него внутри.