Тут очень кстати война за национальную независимость Кубы привела в 1959 году к победе Фиделя Кастро над Фульхенсио Батистой. СССР сразу стал Кубе помогать экономически, там в 1961 году учредили компартию – и коммунисты всего мира воспрянули. Они стали ожидать, что на этой совсем новой строительной площадке наконец-то будет построен образцовый, настоящий социализм, процветающее общество социальной справедливости. И Кубу авансом назвали Островом Свободы. Российские журналисты легкомысленно продолжают так называть до сих пор – красиво звучит!.. А пора бы уже пошевелить маленько мозгами.

…Так вот, в той стране, в которой шло детство Егорки, никто не мог напечатать своего стихотворения или рассказа, если его запрещала цензура. Цензоры разрешали или запрещали печатание. А что именно они запретят – иногда даже трудно было угадать. Вычеркивали слова, строчки, абзацы, страницы, главы и отправляли в корзину для мусора целые книги. Сначала вычеркивал редактор – боясь цензора. Потом – рядовой цензор. Потом – его начальник. А если начальник сомневался – он шел с рукописью в руках в здание напротив, в ЦК КПСС. И там уже выносили окончательный приговор – печатать или (гораздо чаще) запретить публикацию.

А люди мечтали напечатать плоды своих мыслей, своего творчества. Они были готовы отвечать после напечатания перед любым судом (так, как это происходит сейчас). Но суть предварительной цензуры в том, что она вовсе не дает сочинению появиться на свет, дойти до читателей. Оставляет в виде рукописи в ящике авторского стола – и это еще в лучшем случае.

Потому что бывало и похуже. Как раз в годы Егоркиного детства всесильный Комитет государственной безопасности (КГБ), распоряжавшийся жизнями, судьбами и плодами мыслей советских людей, забрал у замечательного писателя-фронтовика Василия Гроссмана все рукописи (включая черновики) его романа о Великой Отечественной войне «Жизнь и судьба». После чего потрясенный автор (он работал над романом 15 лет) заболел раком и вскоре умер.

Во-первых, вы не могли сразу поехать в «капстрану» – сначала следовало съездить в какую-нибудь «соцстрану». Там показать, так сказать, хорошее поведение за границей.

В любом случае надо сперва пойти на «выездную комиссию при райкоме партии» и ответить на вопросы ее членов – «старых большевиков». Ну, тут уж – у кого какая выдержка, какие отношения с чувством собственного достоинства… Петербургский литератор Александр Ильич Рубашкин рассказывает в своих воспоминаниях, как собрался ехать в Германию один его давний товарищ, впоследствии (уже после отъезда за границу навсегда) – неплохой и очень известный писатель.

«Старые большевики проверяли, насколько он готов к поездке в тогдашнюю ФРГ (слово «Германия» в ту пору считали неточным – или ГДР, или ФРГ). Его спросили: «Товарищ Драбкин, вот вы хотите поехать в Федеративную Республику Германию. Но разве вы уже побывали во всех краях нашей великой страны?» Фима сочинял сценарий фильма, в нем действие происходило где-то на Рейне. Все это он изложил в заявлении. Повторять ему не пришлось. Ответил вопросом на вопрос:

– А вы уже всюду побывали?

На этом поездка закончилась» (А. Рубашкин. Заметки на полях жизни, 2010).

Открою страшную тайну коммунистической партии тех лет – с особой неохотой эти люди, всю жизнь клявшиеся идеями интернационализма, «выпускали» (был в ходу – правда, только в устной речи – такой термин) за границу евреев (к этому мы еще вернемся потом).

А самого Рубашкина впервые «выпустили» за границу в самую безобидную даже из «соцстран» – Болгарию – только в 50 лет…

Даже дома – не говорю про сталинское время, а в то самое брежневское, о котором немало людей в последние годы вдруг затосковало, – нельзя было свободно говорить.