— Мне кажется, что лучше всего будет смотреться ваша фотография. Неужели для вас это такая проблема?
— Да, — ровным голосом ответила женщина. — Боюсь, что так. Я уже говорила вам, что не имею никакого намерения быть использованной вашим журналом.
— Но я тоже предупреждал вас о том, что не имею привычки использовать людей, — напомнил Дикон.
У миссис Пауэлл были ледяные голубые глаза, напомнившие Майклу глаза собственной матери. И это его беспокоило и даже раздражало, потому что во всем остальном миссис Пауэлл была само совершенство.
— Надеюсь, вы согласитесь со мной, что было бы абсурдным иллюстрировать статью о бездомных фотографиями женщины, живущей в одном из самых престижных мест Лондона. — Она выдержала паузу, ожидая ответа, а затем заговорила снова. — К тому же, фотографии Билли Блейка все же существуют. У меня есть целых две, и я готова вам их одолжить. Один снимок был сделан в полиции, когда его впервые арестовали, а вторая фотография — из морга. Любая из них проиллюстрирует бедность лучше, чем мой портрет.
Дикон пожал плечами, но ничего не ответил.
— Вы говорили, что вас интересует история Билли, — напомнила хозяйка.
«А она чем-то встревожена», — подумал вдруг Майкл, и эта мысль его заинтересовала. Он был профессиональным журналистом и сейчас чувствовал, что миссис Пауэлл куда больше хочется высказаться, чем самому Майклу выслушать ее. Но почему теперь, а не тогда, когда это было уместно и к ней спешила целая армия репортеров? И этот вопрос также заинтриговал его.
— Боюсь, что если вы не разрешите нам сделать несколько фотографий, то ни о каком интервью и речи быть не может, — вздохнул Дикон и протянул руку, чтобы выключить магнитофон. — Таковы инструкции редактора. Простите, что понапрасну потревожили вас и отняли время, миссис Пауэлл. — Он с сожалением бросил взгляд на нетронутый бокал вина. — Жаль, что не удалось испробовать этот чудный напиток.
Она наблюдала, как он начинает собирать свои вещи, и что-то лихорадочно обдумывала.
— Ну, хорошо, — неожиданно согласилась женщина, — можете фотографировать меня. История Билли должна быть рассказана.
— Почему? — резко спросил Майкл, одновременно нажимая на кнопку «запись».
Миссис Пауэлл была готова к такому вопросу. Слова полились сами собой, как будто женщина несколько раз репетировала свою речь:
— Потому что наше общество можно будет назвать страшным, если мы можем предположить, что жизнь человека становится совсем уж никчемной, и единственное, что нас может заинтересовать, — так это его смерть.
— Интересное наблюдение, — согласился Дикон. — Но вряд ли новое. Люди частенько умирают в полной безвестности.
— Но почему при этом он заморил себя голодом? И почему выбрал именно это место? Почему никто о нем ничего не знает? И зачем ему понадобилось говорить полиции, что он на двадцать лет старше, чем был на самом деле? — Она внимательно вглядывалась в лицо собеседника. — Неужели вам не любопытно все это узнать?
Ну конечно же! Любопытство, как червь, ворочалось в мозгах Майкла и не давало ни секунды покоя, но вот только теперь его куда больше заинтересовала хозяйка дома, а не тот несчастный бродяга, которого угораздило скончаться прямо у нее в гараже. Почему, например, она так близко к сердцу приняла смерть Билли? Ведь миссис Пауэлл даже согласилась быть использованной журналом, для того чтобы рассказ о нем был опубликован.
— Вы убеждены в том, что не знали его раньше? — задал журналист стандартный вопрос самым безразличным тоном. |