Наречие лоргин легло на язык мягко и привычно, словно в иной, далекой жизни эстра говорил на нём так же свободно и легко, как на своём собственном. И это потянуло за собой пугающую до холодка мысль:

«А какое же наречие – моё родное?»

Но в то же мгновение северянка проснулась и заметила чужака.

Оцепенение её длилось не больше вздоха. Раз – и сорвался с крючка стреломёт, два – она взяла эстру на прицел, три – и науськанные свистом собаки разразились басовитым лаем.

– Кто такой? Назовись!

Эстра запрокинул лицо, чтоб лучше было видно прозрачные глаза, и предупреждающе поднял посох, обмотанный красной лентой. Для собак хватило одного взгляда – они сразу же притихли и забились под вышку.

– У меня пока нет имени.

Женщина напряглась, готовая в любую секунду спустить курок стреломёта. Целилась уверенно, привычно, однако страх сквозил в каждом ее движении.

– Красной тряпкой всяк палку обмотать может. А поди докажи, что эстра, а не мертвоходец, не изверженец… Или просто – не проходимец какой!

Сухие губы её дрожали, но руки были тверды.

– Хорошо, – произнес эстра через некоторое время. – Я докажу. Но потом, в отплату, расскажи мне, отчего вокруг столько страха.

Предчувствие дурного, неправильного навалилось горой на плечи.

Эстра длинно выдохнул и завел посох за спину, цепляя на оплетённый красной лентой конец звезду спутника. Обычная палка разом потяжелела, словно на неё навесили перемётную суму, наполненную камнями.

– Помоги мне, – прошептал эстра и шагнул вперед, к блестящим металлическим пластинам ворот. – Одолжи мне свою силу!

Из под ногтей засочилась кровь – мучительно и медленно, как будто что то выжимало её из сосудов. Руки почти сразу же свело судорогой. Капельки крови поползли по посоху вверх, вверх – пока не достигли тускло мерцающей звезды спутника.

И тогда эстра увидел – лиловые вены морт, пульсирующие внутри листового металла ворот, и багряные коробочки с мирцитом, питающие сложный механизм.

Понимать устройство вещей оказалось радостно.

– Ах вот как оно сделано. Хороший мастер живет в этом поселении, госпожа. Обязательно зайду увидеться с ним, – улыбнулся эстра и шагнул вперед, уже вплотную к воротам. – Откройся.

Он повел посохом, подцепляя линию морт и слегка оттягивая её в сторону – так, чтоб механизм проснулся, и створки врат пришли в движение. Оказавшись за стеной поселения, эстра отпустил линию, и всё вернулось на места: и тяжёлые ворота – в исходное положение, и пылающая звезда спутника – за плечо.

Северянка повесила стреломёт на крючок и сноровисто спустилась по лестнице. Собаки тут же принялись ластиться к ногам – боялись наказания за оплошность. Стукнув их походя по носам, женщина подошла к эстре и поклонилась.

– Орра, странник. Колесо Судьбы нам послало эстру, о котором мы просили. Я Огита, – коснулась она цветной вышивки над сердцем. Верно, это был знак её рода, но эстра, как ни пытался вспомнить, не смог собрать из осколков памяти ничего: может, раньше ему не приходилось встречать родичей этой женщины, а может, нужно было обратиться за знанием к спутнику. – Погоди, я позову свою сменщицу, а потом отведу тебя туда, где ты сможешь отдохнуть.

Оставив эстру наедине с собаками, Огита постучала в ближайший дом. На порог вышла молодая женщина в синем платье. Объяснив ей ситуацию, Огита кивнула на вышку, на собак – и, получив согласие, быстро вернулась.

– Иди за мной, странник, – попросила Огита, на ходу затягивая шнуровку на распущенном во сне вороте.