Всю ночь грузились ахейцы на свои чернобокие суда, сняли их с полусгнивших за десять лет подпорок и спустили на воду. Тогда вывезли коня на больших колесах за пределы лагеря и поставили перед главными воротами Трои. Тихо, стараясь не греметь медными доспехами, в брюхе коня скрылись Одиссей, Менелай, Неоптолем, Диомед, строитель Эпеос и другие воины. С трудом разместились в темной бочке рослые герои. Наконец Эпеос закрыл задвижку. А весь ахейский флот уже уплыл и скрылся за ближним островом.

…Всю ночь троянская стража с недоумением слушала необычную возню во вражеском лагере, стук топоров, скрип судовых снастей и крики команд.

И лишь только забелело утро, с высоты стен стал виден… пустой лагерь, а на песке – глубокие борозды от судов! Радостно, впервые за десять лет, сбежали стражники со стен и выбежали к берегу. Все здесь говорило о поспешном отъезде.

– Вот здесь жил когда то Ахиллес, – сказал начальник стражи. – А здесь была палатка Агамемнона.

В это время первые лучи солнца осветили на берегу какую то темную громаду. С удивлением увидели стражники огромного, невиданного деревянного коня.

– Как будто я с вечера ничего не пил! – сказал начальник стражи. – Такое чудище не может и присниться… А вот и дощечка с надписью.

Вернулся бегом запыхавшийся стражник гонец.

– Сейчас придут из дворца, – выдохнул он.

Опираясь на руку сына, приближался Приам со своей свитой. Рядом с ним шел его друг и ближайший советник Антенор. Подойдя к коню, Антенор прочел надпись на дощечке: «Этот дар приносят Афине воительнице уходящие данайцы».

– Радуйтесь, победоносные троянцы! – возгласил Антенор. – Мы победили, а данайцы бежали! Стража, окружить коня и, пока мы не разберемся в этом, никого не подпускать.

А из ворот уже бежали сотни любопытных мужчин и женщин, радуясь тому, что можно наконец свободно выйти к морю.

Победа! Приам оглянулся на стены крепости. Десять лет он их не видел со стороны. Десять лет на них стояли защитники города. Не зря, выходит, погиб любимый Гектор, но зря погиб и сам виновник войны Александр – Парис, не зри лились слезы жены Гектора и десятков других жен. Гроза миновала, стены целы, и пред ними – искупительный дар отступивших врагов!

– Это – искупительный дар богине Афине, которая была нашим врагом! А если мы его введем в город, она станет нашим другом, и Троя спасена! – сказал Приам.

Вдруг раздался мелодичный голос Елены:

– Позволь мне, царь, сказать два слова этому коню?

– Деревянному то? – рассмеялся Приам. – Твоя красота, Елена, может, значит, покорить и дерево?

– Что то говорит мне, что не все в нем деревянное.

Подойдя к коню, Елена стала искусно подражать голосам жен героев, а их то она знала. Трижды обошла она вокруг коня.

Может быть, жаль ей стало прекрасной Трои, где прожила она двенадцать лет.

Постучав в бок коня, она сказала:

– Эй, друзья мои, откликнитесь! Тут ли мой бывший жених хитроумный Одиссей? Пенелопа тебя заждалась.

Здесь ли ты, мой любимый муж Менелай? Давно я тебя не видала, мой кудрявобородый.

Столько лет не слыхал Менелай любимого голоса, и вот при звуках его застучало сердце в медную броню и рука потянулась к задвижке. Но Одиссей при свете лучиков, проникавших в щели, схватил Менелая за руку, другой же зажал рот безрассудному. Так он боролся с ним в темноте и тесноте.

– Что же, не хотите, видно, со мной разговаривать? Прощайте.

Приам насупился:

– Тебе, видно, приснилось, Елена. Иди ка лучше в свой дворец и занимайся женскими делами – пряди свою пряжу.

– А вот увидим, царь, кому какую нить судьбы спрядут сегодня седые Мойры, – ответила Елена и, подобрав подол длинного платья на руку, ушла.