|
А что, если м о я организация, которая будет называться Центральным разведывательным управлением, одним из своих первых и коронных дел раскрутит конспирацию, в основании которой будет не кто-нибудь, а Моргентау, наиболее доверенный человек Рузвельта?! Если Макайр не позволит Роумэну сделать задуманное им, бедному парню будет просто некуда идти, кроме как к тем, кто был с Рузвельтом". Он не умел думать, не записав поначалу мысль на листочке, лишь тогда это врубалось в мозг навечно; сжег бумажку, подошел к шкафу, достал томик китайской поэзии, раскрыл наугад страницу (больше всего верил именно такому гаданию), зажмурившись, ткнул пальцем в строку, открыл глаза, прочитал: "Холодный ливень хлещет день и ночь, в реке Жаньхэ теченье трупы гонит". Странно, не поддается толкованию! Прочти он этот абзац во времена Рузвельта, ждала бы бессонная ночь, очень страшно; посмотрел, чем кончалось стихотворение: "Там некому ослабшему помочь, умершего никто не похоронит, я, девушка, обижена судьбой, мне, сироте, найти ли утешенье? О небеса, взываю к зам с мольбой: возьмите жизнь - и дайте избавленье!" "Странно, - подумал Даллес; он любил гадания, верил им, порой сам разбрасывал на себя карты, больше всего боялся, когда выпадал пиковый валет и десятка - к смерти; очень любил шестерку бубен - веселая дорога; радовался, когда выпадали четыре туза - исполнение всех желаний. - Эти строки нельзя проецировать на себя, - сказал он себе, - они вполне толкуемы как возможное будущее тех, кто стоит на моем пути; это - к успеху моего предприятия; смерть другого - твой лишний шанс". Самым счастливым предзнаменованием он считал встречу с похоронной процессией; впервые поверив в это, несколько даже пугаясь самого себя, подумал: "Неужели я смею считать, что уход любого человека угоден мне; минула меня чаша сия, спасибо тебе, боже! Какая безнравственность, это чуждо мне, нельзя так, грех!" ШТИРЛИЦ (Кордова, декабрь сорок шестого) __________________________________________________________________________ Доктор Хосе Оренья жил неподалеку от церкви Ла Компанья в старой части Кордовы; в маленьком домике он занимал две комнаты; каждая имела свой выход в патио - мавританский дворик. Великую культуру арабов, изгнанных испанцами, с Пиренейского полуострова, принесли за океан те же испанцы. Если допустить, что земля действительно будет пребывать вовеки, смогут ли ученые будущего объяснить этот парадокс? Если не выходить на улицу, то казалось, что находишься в деревне, так здесь было тихо, особенно в вечерние часы, когда на улицах заканчивалось движение автобусов. Именно у него Штирлиц и снял комнату: кровать (типично испанская, низкая, широкая, красного дерева), маленький письменный стол, кресло, обтянутое красным плюшем, этажерка с книгами по истории латиноамериканской литературы, шкаф красного дерева для белья и прекрасные гравюры Гойи из цикла "Тавромахия". |
