— Зачем вообще называть его? — проворчал Бёртон. — Оно такое, как есть. Чертово озеро.

Лейтенант безнадежно покачал головой и пошел прочь. Он не понимал настроение Бёртона, который почти не говорил после открытия водопада. Исследователь даже не стал изучать язык чвези, что было совершенно нехарактерно для него: по опыту Спика Бёртон, встречая незнакомый язык, немедленно бросался изучать его — своеобразная мания.

Воины ваниамбо решили, что ушли слишком далеко от дома и повернули обратно.

За следующие три дня чвези проводили обоих англичан вокруг озера к его западному краю, из которого вытекала река.

Они пошли вдоль ее. Болотистая почва кишела змеями. Из земли поднимались отвратительно пахнувшие пузыри.

Солнце вставало и солнце садилось, и они потеряли счет дням. Москиты непрерывно кусали каждый обнаженный кусочек кожи. Одежда расползлась на куски, и они заменили ее хлопковой, подаренной местными жителями. Обмотав грубые тряпки вокруг ног, обожженные дочерна солнцем и опираясь на посохи, они медленно хромали вперед, похожие на пару заросших бородами скелетов; они были настолько истощены, что не могли ни говорить, ни думать.

Внезапно один из их проводников, взявший на себя роль разведчика, вернулся назад и что-то тихо сказал остальным. Подойдя к англичанам, он ткнул пальцем в одного, потом во второго, и показал на невысокий кряж, лежавший в паре миль от реки, на юго-западе.

Потом присоединился к остальным чвези и они исчезли в подлеске.

Британцы остались одни.

— Хорошо, — сказал Спик, затенив единственный глаз и разглядывая кряж. — Полагаю, мы должны идти туда.

Они продирались через плотный камыш, идя по засасывающей грязи, пока земля не пошла вверх, и они не взобрались на верхушку кряжа. С одной стороны от них Нил впадал в еще одно обширное озеро. Всего в полумиле от них в воздухе висел воздушный корабль, паря над берегом озера на высоте сорока футов. Гаргантюанских размеров, он по форме напоминал сигарообразный аэростат, к которому снизу прикрепили длинную кабину; из-под его боков в горизонтальном направлении тянулись пилоны с моторами на концах. Корабль, длиной не менее тысячи футов, был раскрашен в цвета Юнион Джека и нес на борту имя Неустрашимый.

В тени воздушного судна лежал большой палаточный лагерь.

— Джон, я хочу кое о чем попросить тебя, — внезапно сказал Бёртон.

— О чем?

— Не говори им ничего. Ни сейчас, ни когда мы вернемся в Лондон. Ни слова о том, что мы пережили. Он этого зависит будущее.

— Дик, я...

— Мне нужно, чтобы ты дал слово.

— Хорошо. Даю.

Бёртон взял руку Спика и пожал ее.

Он и спустились с кряжа и похромали к лагерю. Не успели они пройти и половину расстояния, как их заметили. К ним подбежали люди и столпились вокруг; один из них вышел вперед.

— Клянусь святым Иаковом! — воскликнул он. — Это вы, сэр Ричард?

Перед глазами Бёртона все поплыло. Человек перед ним то затуманивался, то возникал опять. Наконец его осенило.

— Привет, — сказал королевский агент. — Счастлив видеть, что вы вылечились, капитан Лоулесс.

Потом все перевернулось с ног на голову, и мир погрузился во тьму.

ТРИНАДЦАТАЯ ГЛАВА

ИСТОК

Мы сами - дьявол свой, и целый мир мы превращаем в ад.

Пока сэр Ричард Фрэнсис Бёртон был в Африке, в Лондон пришло электричество. Сейчас, в начале 1864 года, толстые кабеля липли к стенам зданий, нависали над улицами, мокли в тумане и тихо шипели, разнося по столице энергию из электростанции Баттерси.

Полыхали уличные лампы. Окна домов и контор. Витрины магазинов. Однако вечный мрак без усилий глотал свет, от которого оставались только смазанные шары, висевшие в непроницаемом воздухе как экзотические фрукты.