Розенблюм повернулся к начальнику милиции:

– Товарищ Трофимец, прочесывание организовать сможете?

– Сделаем, товарищ комиссар. Своих сил, конечно, не хватит, так я к деповским рабочим обращусь, товарищи помогут.

– Отлично. Займитесь этим немедленно. Еще какие-нибудь предложения будут, товарищи?

– Разрешите, товарищ комиссар? – нерешительно спросил Харламов.

– Слушаю вас, товарищ.

– Тут в версте от станции деревенька есть – Слободка. Так у тамошних жителей железнодорожные кражи – что-то навроде промысла. Поезда, особенно тяжелые, на станцию тихим ходом идут, вот и приноровились крестьяне вагоны грабить. Если вагон открытый, с углем там или с дровами – сверху залазят, если закрытый – топором могут дырку в стенке прорубить. Мужики с вагонов товар скидывают, а бабы с ребятишками подбирают и домой волокут. Не мешало бы слободских проверить.

– Ну что ж, предложение дельное. Вы этим и займитесь. Товарищ Трофимец, выделите товарищу людей в помощь.

– Еще бы ордерок.

– Какой ордерок?

– Так обыска надо проводить, а без ордеров вроде не велят теперь.

– Да как же я тебе дам ордер, если я не знаю фамилий обыскиваемых?

– А я вам сейчас назову.

Когда он, грязный и промокший, ввалился в избу, обе его женщины завыли, как по покойнику. За ними заревел и сынишка. Пришлось всех успокаивать. Первой пришла в себя мать и тут же поспешила собирать на стол.

После огромной тарелки щей с куском говядины и сковородки жареной картошки на настоящем сливочном масле Осип Григорьевич полулег на диван, блаженствуя, закурил папироску.

– Папка, ты где был? – сын устроился рядом и прижался к нему всем телом.

– В Москве, сынок. – Тараканов рукой отогнал от ребенка табачный дым и затушил папиросу.

– Гостинец мне привез?

– Нет, сынок, не привез. В следующий раз приеду, обязательно привезу.

– А ты разве не навсегда приехал?

– Нет, нонче же надо на службу возвращаться. Да и тебе за гостинцем.

– Не ходи никуда, оставайся дома, мне гостинцы не нужны.

– Нельзя, сын, начальник заругает.

Личико у Ваньки скривилась в начинающемся плаче.

– Это что такое, а? Не вздумай плакать. Ты что, барышней у меня растешь? Тебе, может быть, куклу в гостинец привести? Не плачь, говорю. Я недолго на службе буду, скоро навсегда приеду.

– Сколько дней?

– Точно не знаю, мало.

– Шесть?

– Немного поболе. Дней пятнадцать.

– Уже тепло будет, когда приедешь?

– Наверное, тепло.

– Тогда пойдем на речку купаться?

– Пойдем, и искупаемся, и рыбы наловим. Снасти-то наши в порядке?

– А что, мать, подорожали небось извозчики?

– Почем мне знать, я пешком хожу.

– Не подорожали, как стоили два рубля до станции, так и стоят, – сказала жена.

– Тогда пойду на Московскую, найму «ваньку». Устал я что-то, да и спешить надо.

– А, Тараканов, явился! Где шлялся?

– Домой заскочил, товарищ комиссар, с семьей повидаться.

– Ты сюда что, отдыхать приехал? Товарищи мне уже доложили о твоих «успехах». Только зря время потерял и людей от работы оторвал.