- Томас, - слабо сказал Игорь. - Долго еще?

- Нет, - ответил он, - теперь уже недолго. Мы уже почти выехали на побережье.

- А там что?

- Там... должно быть...

- Останови машину, - вдруг сказал Игорь очень спокойно.

Он сидел на заднем сиденье, а я - на переднем, поэтому его не видела. Но что-то мне не понравилось, в его голосе. Я обернулась. Он держал в руке пистолет и целился Томасу в затылок.

- Ты что, - сказала я, - сдурел?

Он не обратил на меня никакого внимания.

- Я сказал, останови машину. Думаешь, ты выживешь, если пуля попадет тебе в голову, да еще с такого расстояния?

- Нет, конечно, - медленно ответил Томас, - но тогда ведь и вы разобьетесь.

- Делай, что говорят.

- Игорь, - пробормотала я, - может, хватит?

- Заткнись. И только попробуй мне помешать.

- Да не собираюсь я тебе мешать.

Он, похоже, тронулся. То есть, не то, чтобы тронулся, а просто весь кошмар пути сконцентрировался у него на Томасе. Может, действительно, остановиться - он рано или поздно придет в себя? Но тут мне пришла в голову мысль, что, если мы остановимся, его ничто не будет удерживать, и он действительно начнет стрелять. И я позорно замолчала.

- Ну, хорошо, - сказал наконец Томас. - Не маши своей пушкой, я уже останавливаюсь. Просто хочу найти место, где можно съехать с дороги.

Он сбавил скорость, и мы молча проехали еще минут пять, пока он не вывел машину на усыпанную гравием площадку над обрывом - такие иногда попадаются на горных дорогах.

- Выходи, - сказал Игорь. - Медленно.

Томас отворил дверцу и вылез. Держался он спокойно, даже лениво. Игорь тоже распахнул дверцу, но остался в машине. Я тоже вышла и обошла автомобиль вокруг, чтобы получше их видеть. Мы стояли на краю обрыва. За белыми столбиками ограждения внизу шумели деревья; оттуда же, снизу, с далекого моря дул ветер, принося теплый воздух, накатывающий, точно волны. Где-то вдали, на самой кромке ночи горели редкие огоньки. С ума все посходили.

- Ритка, - сказал Игорь, - отвали от него подальше.

- Нет. Я лучше тут постою.

- Отойди, - сказал Томас, - ты же видишь.

- Ничего я не вижу.

Чтобы мягкий, спокойный, домашний Игорь угрожал мне пистолетом ни с того, ни с сего? Значит, мир рухнул.

- Пока ты был не в себе, - сказал Игорь, - я тебя не трогал. Но теперь, раз уж ты пришел в норму, ты мне за все ответишь. Вынь руки из карманов!

Томас неохотно вытащил руки и поднял их ладонями вверх.

А я все боялась, что если заговорю, то подтолкну Игоря к каким-то действиям, заставлю его принять решение, а назад уже пути не будет. Поэтому какое-то время я молчала, прикидывая, что бы такое сказать. На меня вдруг навалилась непомерная усталость - опять я была одна, совсем одна, и положиться было не на кого.

- Послушай, - говорит Томас, - ну что ты за меня взялся? Я же не враг вам. Я сделаю все, что ты скажешь.

- Я тебе не верю.

- Ну что я могу сделать, чтобы ты мне поверил?

- Все, что ты мог, ты уже сделал.

- Ну так, - говорит Томас, - чего ты еще от меня хочешь?

- Герка из-за тебя погиб. И Кристина, наверное, тоже.

- Кристина жива, - ответил Томас, - ручаться не могу, но думаю, что жива. Они, должно быть, благополучно добрались. А Герман... что ж, моя вина, наверное. Я должен был остановить грузовик тогда, раз уж шофер так перетрусил. Как угодно, но остановить. И дело тут не только в Герке. Думаю... они всех заложников застрелили, в конце концов.

- Почему ты валишь все на него одного, - наконец, вступилась я, - ни ты ничего не сделал, не пытался даже... ни я.