- И что будет? - поинтересовалась я.

- А вот этого, - ответил он, - я не знаю. Вы же вроде на работу вербовались, разве нет? Наверное, получите какую-то работу.

- Снег, что ли, будем отгребать?

Он усмехнулся.

- Снег и сам растает. Говорят, потепление идет. Но я, правда, не знаю. Все разбиты на группы, и у меня тут пять человек, в вашем списке.

- Пять? - говорю. - Ну, нас, положим, двое. А остальные - кто?

Он оглядел комнату. Народа в ней уже почти не осталось.

- Да все уже ушли, наверное. И вы бы шли себе домой... Завтра как раз и познакомитесь.

Мне было неуютно. Когда я ввязывалась во всю эту историю, понимаете, то по глупости вообразила себя этаким лихим корреспондентом, энергичной, но привлекательной журналисткой - словно в увлекательных фильмах, когда они там, рискуя жизнью, раскрывают всяческие страшные тайны, благополучно выбираются из невероятных приключений и еще умудряются при этом хорошо выглядеть. А теперь я ощущала на себе эту чужую личину, и мне казалось, все остальные тоже ее видят, все понимают и подсмеиваются надо мной - вежливо, исподтишка, но все-таки посмеиваются. Поэтому я сделала на лице выражение преувеличенного достоинства и откланялась. Игорь потащился за мной. Ему, по-моему, тоже было неуютно. Но, может, по какой-нибудь другой причине. Кто его знает? Чужая душа - потемки.

* * *

- Ну, и что же мы теперь будем делать? - спросил Игорь.

Мы так и стояли на улице, около лестницы. Светлый прямоугольник, отброшенный окном на втором этаже флигеля, падал нам под ноги, потом внезапно погас. Тучи разошлись, звезды были такие холодные - даже смотреть на них муторно. В проулке гудел ветер.

- Не знаю, - сказала я. - Но, по-моему, раз мы уже встряли в эту историю, сходить можно. А потом, опять же, за работу еще и заплатить могут. А вообще, странная организация.

- Нужно Заславскому как-то рассказать.

- Что ж... Подойдем к ним, как они велели, с утра, а потом зайдем в редакцию.

- Ты сейчас куда?

- Домой я, - отозвалась я довольно злобно. - Естественно.

- Тебя проводить? - спросил Игорь. Я даже растрогалась. Жил он с родителями, а родители сейчас не очень-то любят, когда дети, даже взрослые дети, шляются по вечерам. К постоянному гнетущему страху можно привыкнуть, но он все равно разъедает душу.

- Нет, - говорю. - Не надо. Может, только до угла.

Он, кажется, обрадовался, потому что торопливо начал говорить, как мне везет, что я живу тут рядом, а ему придется тащиться через весь город. Пока он мне все это рассказывал, мы дошли как раз до угла, я распрощалась с ним и пошла домой.

Дело в том, что люди в принципе как-то выкручиваются. Такова уж человеческая природа, что средний нормальный человек старается сохранять налаженный быт и видимость уюта даже на руинах цивилизации, а я и в лучшие времена жила сегодняшним днем. От запаса свечей у меня осталось лишь несколько жалких огарков, и я уже представляла себе, как прокрадываюсь с огоньком в руке из комнаты в кухню, где по углам шевелятся тени. Но, к моему удивлению, они дали свет - накал был, правда, ни к черту, но мне удалось даже согреть воду. В довершение ко всем чудесам цивилизации ни с того ни с сего заработал телефон - в последнее время с ним это случалось не часто. Звонил Вадька Заславский.

- Ну что, - спросил он, - прорвались?

- Да, - говорю, - но, знаешь, там нет ничего особенного. Учреждение. Контора. Нас, правда, записали в какие-то списки и велели прийти завтра в десять. Может, отстреливать будут по этим спискам, не знаю.

- Тебя одну записали? Или Игоря тоже?

Видимо, Вадька тоже склонен считать, что в дурацкие истории могу вечно вляпываться только я.

- Нас вдвоем. В одну и ту же группу. И всего нас в этой группе пятеро. Во всяком случае, я так поняла.

- Послушай, - сказал он очень нежно.