— Что за плата? О каких таких «штучках» ты несешь?

— Вот об этих, — огрызнулся парень и повернул к нам экран своего компа.

Я смотрю и понимаю, что у меня едет крыша: на экране мелькают картинки, рисунки, карты, какие-то обрывки кодовых цепочек, какие-то лица, открывающие рот, как в немом фильме, — короче, точная запись того сюра, который еще несколько минут назад затоплял мой мозг во время припадка.

Часть 5

Внутренний голос

Я уставилась на грязное лицо парнишки. Надо срочно понять, кто он такой. Продолжаю настаивать уже относительно окрепшим голосом:

— Ты кто?

Но он по-прежнему психует:

— Я тот, кто тебе крепко накостыляет, если ты не перестанешь гнобить мою систему.

В следующий момент экран очистился и замерцал тусклым зеленым светом, таким же линялым, как армейские штаны пацана. Внезапно по монитору вдруг поехали большие красные буквы: «Привет, Макс».

Голова у Клыка дернулась, и мы остолбенело уставились друг на друга. Он вперился в меня темными, круглыми от удивления глазами, а я только беспомощно моргаю, ни хрена не понимая, что происходит. Как по команде наши головы поворачиваются обратно к компьютеру. Теперь на экране высвечивается: «Добро пожаловать в Нью-Йорк!»

Голос у меня в мозгу произносит: Рад, что ты здесь. Мне было известно, что ты придешь. У меня на тебя большие планы.

— Ты слышал? — шепчу я Клыку. — Ты слышал этот голос?

— Какой голос?

Значит, не слышал. Голова еще болит, но блевать уже не тянет. Растираю себе виски, не отрывая глаз от парнишкиного Мака.

— Что тут происходит? — на сей раз голос пацана звучит куда менее воинственно. Но удивления в нем — хоть отбавляй. — Кто это Макс? Как вы это делаете?

— Мы ничего не делаем, — честно отвечает ему Клык.

Новый приступ боли дробит мой череп, и экран снова заполняет та же несусветная хаотическая путаница, которая опять заполонила мне мозг.

Раскачиваюсь от боли, сжимаю руками голову, но мои полузакрытые глаза все равно не могут оторваться от экрана. Как в бреду фиксирую новую надпись: «Институт Высшей Жизни».

Краем глаза замечаю, что Клык кивает. Значит, не привиделось, значит, и он тоже увидел.

И тут экран гаснет.

Пацан принимается быстро-быстро печатать какие-то программные команды и бормочет себе под нос:

— Вот я тебя выслежу, вот ты у меня попляшешь!

Мы с Клыком следим за ним с замиранием сердца. Но в конце концов он расстроенно захлопывает крышку своего компьютера и, прищурившись, смотрит на нас. Глаз у пацана внимательный, и он явно замечает и запекшуюся кровь у меня на подбородке, и наш тихо спящий рядом молодняк.

— Убей меня Бог, не пойму, как у вас это получается, — примирительно говорит он. Hо голос у него возбужденный и раздраженный. Только теперь понятно, что против нас он ничего не имеет. — У вас что, какие-то датчики стоят?

— Спятил, что ли, какие датчики? — недоумевает Клык. — Жуть какая-то.

— За вами погоня? Линяете от кого-нибудь?

Джеб вдолбил нам, что никому нельзя доверять. Теперь-то мы знаем, что «никому» включало и его самого. Так что я ужасно занервничала от прямых, в самую точку, вопросов этого айтишного фаната.

— Откуда ты знаешь?

Пацан корчит напряженную рожу:

— Дайте-ка мне хорошенько подумать. Трудно, конечно, догадаться, но, может, оттуда, что вся ваша команда ночует в бомжатнике. Явно от кого-то прячетесь, — ерничает он.

В правоте ему не откажешь, и я перевожу разговор на него:

— А сам-то ты где, не в туннеле разве? Ты что ли не прячешься? Или ты отсюда в школу ходишь?

Пацан хихикнул:

— Меня из ЭмАйТи вышибли.