— Призраки? А они бывают? — хмыкнула Ирка.

— Да, — совершенно серьёзно ответила Медея. — Более того, они способны… контролировать, одержать живое тело. Это не совсем жизнь, насколько мне известно, некое её подобие, хотя… — взглянула она на Эпсилона. — Живут. Но претерпевают после смерти сильные личностные изменения, были даже исследования, считать ли их людьми.

— И не вечные?

— Нет. После некоторого времени личностные изменения достигают таких пределов, что они перестают взаимодействовать с другими магами. Не из-за злобы или глупости — мы просто перестаём друг друга понимать, совсем. И эти «призраки» уходят или развеиваются. Теории есть, точно никто не знает.

— Прямо некроманты из голо, — хмыкнул Майкл.

— Конечно, некроманты. И я — некромант, да и вообще любой маг, — пожала плечами Медея.

— Поднимаешь мертвецов?

— Куда?

— Ну чтоб ходили, жрали.

— Зачем⁈ — вытаращила глаза колдунья.

— Но ты же некромант!

— Мантэ́я — гадание, прорицание, — подал голос Андрей.

— Да, — кивнула Медея. — Некромантия — один из простейших способов познания, психоцизм. Конечно, не гадание: зачем гадать, когда можно прямо узнать? И, конечно, не предсказание — откуда мёртвые знают будущее? Предсказание — это не отдельное направление, а свойство мага, недостаточно изученной природы, насколько мне известно. Некромантия — взаимодействие с остатками личности, психическим отпечатком умерших. Для той же археологии или раскрытия деталей неизвестного происшествия, — пожала она плечами. А зачем анимировать трупы? — уточнила она. — Для опасных работ? Но элементали эффективнее, хотя если вселить в труп… Нет, просто не понимаю — зачем?

— Чтоб боялись, — хмыкнул я.

— Поняла, — захихикала Медея. — Вбухать побольше сил в совершенно неэффетивное заклинание, анимирующее разрушающуюся от времени плоть. Такого придурка действительно будут бояться — мало ли что он ещё, от большого ума, наколдует…

При этом, хоть точных цифр не приводилось, но за порядок в несколько тысяч Медея ручалась. И это…

— Как-то мне не слишком верится, что эти призраки-танатурги нам чем-то помогут в Протекторате, — честно признался я.

— Возможно — информацией, — предположил Трерил, на что Медея активно закивала и затараторила.

— Танатурги — они странные. И я их… опасалась, даже когда училась. Но к свободе личности и воли они относятся с очень большим уважением, потому что…

— Кроме личности, у них ничего и нет, — вставила Колючка.

— Не совсем, но в общем — близко к тому. И они же недалеко, Керг!

И это была правдой: эти призрачно-вселённые типы (хотя, как уточнила Медея, далеко не все из них — это тип познания, развития и магической практики, при этом возвращаются в реальность после смерти от силы десяток процентов) не стали заморачиваться, и обозначили местом своего обитания звёздную систему в том же скоплении, что и была Академия. И были единственными, кроме эллеровских уродцев в Протекторате, имеющими хоть какие-то координаты. Направившиеся к границам галактики: «улетели примерно в ту сторону», что несколько маловато для нормального поиска. А про вилотургов вообще никаких данных, в смысле, «куда подевались».