Девушка схватилась за грудь:

– Ой… А… зачем?

– А я понял? – обиженно вскинулся парнишка. – Мол, у тебя в билете рассказ про зелья, а это тоже к зельям относится…

– Так оборотневое не у нас, а на факультете алхимии проходят! – поделился познаниями кто-то.

– Ну и что с того? А он свое твердит: мол, никогда не знаешь, что в жизни пригодится…

– Мамочки, – простонала девушка и кинулась к лавке, на которой были свалены книги и пергаментные свитки, стала в них копаться. – Ни у кого конспекта по зельям не сохранилось?

– Следующий!

Студенты вздрогнули. Девушка застыла, как парализованная. Парни переглянулись:

– Кто?

Повисла короткая пауза.

– Ладно, – один из юношей выпрямился. – Держите кулаки. Иду сдаваться. Надо же поближе посмотреть на этого новенького!

Когда он проходил мимо лавки, девушка торопливо шагнула к нему и чмокнула в щеку:

– Удачи, Брашко.

Дверь закрылась, студенты несколько секунд стояли неподвижно, а потом всем скопом кинулись к дверям, прижимаясь щеками и с сосредоточенным молчанием сражаясь за элитное местечко у замочной скважины. Лишь двое остались не у дел – сдавший экзамен парнишка так и остался стоять у окна, переводя дух, да девушка присела на лавку, прижав к груди чей-то конспект.

С некоторых пор экзамены приходили при закрытых дверях и по сильно усложненной схеме. Студентов принимали строго по одному – в аудитории выпускник был один на один с комиссией из двух профессоров, приглашенного «со стороны» специалиста и лаборанта «на подхвате». Остальные дожидались за порогом и при всем желании не могли помочь и подсказать товарищам. Тем более, что все равно времени на подготовку не давалось – получил билет, две минуты на обдумывание или чертеж пентаграммы, если это надо, и вперед. Объяснялось это тем, что «в поле» рядом может не случиться никого, кто шепнет на ушко нужную формулу или кивнет головой – мол, правильно говоришь! – да и времени на принятие решения тоже может не случиться. Такая схема применялась всего третий год, и «благодаря» ей, третий год обязательно находился кто-то, кому предлагалось задержаться в родных стенах еще на годик – мол, рановато вам, товарищ, именоваться некромантом. Вам бы еще поучиться. А кому-то вовсе на экзамене отечески советовали бросить это дело, пока не поздно и попробовать сменить специальность. Пойти, скажем, в ветеринары, благо, новый факультет недавно открылся и ждет учеников.

Голос Брашко за дверями звучал подчеркнуто громко, словно он помнил, что подслушивающим товарищам тоже интересно. Он вещал почти без пауз, болтая без умолку, так что экзаменаторам приходилось его перебивать, чтобы задать дополнительный вопрос.

– Вот чешет! – шепотом переговаривались студиозусы.

– Повезло, – вздыхали некоторые. – Наверное, легкий билет попался.

– Ага. Или тот, который он учил…

– А что этот, новенький? – толкали товарищей локтями третьи. – Его слышно?

– Нет вроде…

– Ничего, еще услышите! Погодите-погодите…

Но минуты ползли. Время от времени кто-то из экзаменаторов пытался подавать реплики, но Брашко, судя по всему, разошелся не на шутку.

– И вот, исходя из общего положения о том, что всякое действие будет равнозначно противодействию, и посему следует тщательно дозировать всякое воздействие, дабы конечный результат был хотя бы с определенной долей вероятности именно таков, каковой мы ожидали в теории…

– Интересно, какой билет ему достался? – те студенты, которым еще только предстояло идти отвечать, стали лихорадочно перебирать свернутые в трубочку пергаменты с конспектами лекций, листали учебники, заглядывали через плечо друг дружке.