— Мисс Данн?

Я обернулась и увидела среднего роста бородатого мужчину с усами. Он был одет несколько старомодно, хотя и казался моим ровесником.

— Герр Байер…

Мы пожали друг другу руки.

— Прошу в ресторан, нам туда.

Он подхватил мой локоток — впервые в жизни меня сопровождали так по-джентльменски. Жест банальный, но здорово прибавляет даме уверенности в себе. Этот человек напомнил мне одного таксиста, с которым я познакомилась в Сиэтле, — бородатого брюзгу, который, по его собственным словам, когда-то руководил отделом теоретической астрофизики Киевского университета.

Метрдотель на меня даже не взглянул, и поскольку я была с эскортом, мы, ни на секунду не замедлив шага, проследовали к столику. Да уж, без спутника я успела бы три раза газету прочесть, прежде чем меня спровадили бы в дальний угол.

Мы сели за стол.

— Рад с вами познакомиться, мисс Данн. Наконец-то.

— Взаимно. — Мы развернули белые салфетки из тяжелой плотной ткани и положили их на колени. — Приятно побывать в городе, где изобрели подсознание.

Спутник угрюмо взглянул в мою сторону.

— Мисс Данн, никто не изобретал подсознание, его открыли.

— Ах, простите. Никогда не задумывалась. Впрочем, я тоже всегда считала, что, кроме будничной, обыденной личности, где-то в нас скрыто большое крысиное гнездо бессознательного.

— Забавно. А почему так мрачно?

— Ну, если бы наше подсознание было привлекательным, мы бы не пытались его подавлять. Оно было бы на виду, как, скажем, нос. — Герр Байер, по всей видимости, счел мое высказывание за шутку, хотя я говорила вполне серьезно. — Иного послушаешь, так наше подсознание далеко, будто Северный полюс, и пока до него доберешься… Не зря же существует столько всевозможных техник психоанализа. Как знать, может, личность имеет пять или шесть слоев? А то и шестьдесят два?

— Думаю, их четыре.

— И как они называются?

— Мисс Данн, вы сами прекрасно знаете: общественное «я», личное «я» и тайное «я».

— Получается три.

—А четвертое — скрытое «я»; оно у руля, у него в руках карта дороги. Оно бывает жадное, доверчивое или исполненное ненависти. И так сильно, что даже говорить о нем не имеет смысла.

Нам подали меню, и с моих глаз словно пелена спала.

— Как быстро мы добрались до главного.

— Подозреваю, вы сами нас к нему подвели. — Собеседник улыбнулся и заказал по бокалу минеральной воды. Тут же на столе появилась красивая корзиночка с хлебом и маслом.

Чтобы замять столь обезоруживающее начало, я начала без умолку рассказывать о красотах Вены и пустилась в нудное перечисление увиденного за день. Герр Байер заметил:

— А у вас лицо разрумянилось от солнца.

После дневной прогулки щеки были крепкие, будто даже подтянулись.

— Ну, может быть, — согласилась я и добавила: — Только, по-моему, солнцу придают слишком большое значение.

— Почему вы так считаете, мисс Данн?

— А вы только представьте себе огромный шар пылающей плазмы, который виден на расстоянии триллионов световых лет. И этакая громадина удерживает около себя всего дюжину жалких камней. Мне казалось, вокруг такого колосса должно было собраться настоящее столпотворение.

— Ваш взгляд на устройство Вселенной уникален, мисс Данн.