Беги со мной, беги со мной, черница!

         Звезда любви к спасенью потечет, —

         И твой восход, желанная денница,

         Меня с тобой до неба увлечет!..

         Но посмотри: лазурные селенья

         Покрылися румянцами зари —

         Я весь дрожу, горю от нетерпенья;

         О, говори, ответствуй, говори!..

Сколько любви, сколько, огня, страсти, чувства, какое драматическое движение и какая, вместе с тем, смесь чистого золота с грубой рудою! Но для яснейшего доказательства нашей мысли продолжим выписку.

         В наряде пышном и зеленом,

         Под темным, светлым небосклоном

         Ветрам противится сирень —

         И каждый листик в летний день

         Роняет с ропотом и стоном;

         Когда же вьюга набежит

         И хлад до корня обнажит

         Весны любимое растенье:

         Утратив жизнь, оледенев,

         Безгласно тяжкий божий гнев

         Несет оно, символ терпенья.

         Подобно деревцу зимой,

         В печали хладной и немой,

         Душа убитая не ропщет!

         Пускай беда ведет беду,

         Пускай ее презренье топчет,

         Молчание зовет вражду,

         И червь страстей догробных точит:

         Есть чувство в ней, но жалоб нет!..

         Был тих затворницы ответ:

         «Господь и мать моя не хочет,

         Я умираю и нейду!..»

         Но искра с божьего кадила,

         Дым благовоний воскурив,

         Зачем себя не угасила

         И пала в порох? – Страшен взрыв!..

         Нейдешь, нейдешь?.. Внемли же мне, природа!

         Я разрываю с обществом союз!

         Восстань, моя ужасная свобода!

         Проснись, мой дух! Нет больше в мире уз!

         Безумной злобою, народы, закипите;

         Мне все равны, все чужды, далеки;

         С огнем, с мечом, с отравою бегите!

         Я поведу свирепые полки,

         Я лютость дам невиданную – строю!

         Давно велик я общим грабежом,

         Что здесь зовут неправедной войною:

         Но я грабеж стократ теперь удвою,

         Я жен убью, детей осирочу (?),

         Пройду косой, заразой пролечу;

         Улыбкою слезу не удостою;

         В ответ на плач, как зверь, захохочу…

О, какая драма, какая глубокая и сильная жизнь в этой драме, и опять-таки какое, вместе с тем, бессилие и вялость! Напечатанные курсивом стихи составляют такую резкую противуположность с остальными, которые все хороши и из которых некоторые превосходны, что можно подумать, что г.