И лошадь захрапела у самых их ног. Они взглянули – и то уже был юноша, облаченный в тень, с красными ужасными глазами.

– Я – Ши, – промолвил он. – Кили боится. Прозвучал каванак, и миру грозит опасность. Идемте! Я понесу вас. У меня нет господина. Но я возьму вас к себе на спину.

Вода забурлила и запела – прекрасное лицо мелькнуло в мутной воде.

– Я бегу, куда бежит река. О, дети, верьте мне, верьте Ши – куда бежит река, бегу я. Ши тоже боится, но никогда не признается в этом. Идемте с нами, добрые дети, идемте, идемте – освободите нас, мы не хотим быть рабами дракона.

– Помоги нам, – промолвил Келли. – Помоги, если можешь.

Плеснула вода, разогнулась ветка. Водяной, волоча за собой водоросли, выходил из воды: пука приблизился к Келли, пройдя сквозь кусты.

«Мев! – донесся крик их матери. – О, Келли…»

Мев схватила эквиски за гриву – в нем была сила и помощь, если ей удастся его укротить. Она влезла на него – это было несложно, и тут же эквиски понеслась не как обычная лошадь, но как сама река – плавно и неукротимо; и Келли скакал рядом с ней.

Они неслись вдоль реки на юг очень быстро…

– Нет! – закричала Мев.

– Постой, поверни назад! – воскликнул Келли; но фиатас никогда никого не слушались. Черные и ужасные неслись они вдоль реки, огибая ее излучины; они неслись к морю, куда бежали и другие лошади – белые, словно рожденные из пены, и гром грохотал из‑под их копыт.

И тут невесть откуда взялись ладьи – они выплывали словно из солнечного света, скользя, как чайки на ветру; и свет исходил от них.

– Это Ши! – вскричал Келли; и они знали это так же точно, как собственные имена. – О, Мев, это Ши вернулись, чтобы помочь нам!

Штормовой ветер смел уставших людей, удерживавших холм при Эшберне. Он рассекал им лица, рвал в клочья знамена, нес запах зелени, смрад крови и смерти. Люди проклинали его.

– Тихо, – промолвил Донал, поднимаясь на ноги. И Бранвин приподняла голову, что‑то услышав, что‑то почувствовав – потеряв столь многое, она была готова к любой надежде: ее сердце забилось чаще – то был ветер и гром, и что‑то промчалось мимо, к востоку, как ураган. И звуки рогов зазвучали, взывая с холмов, и кровь застывала в ее жилах – такого с ней не было никогда. То был Элд, то был свет, и что‑то оборвалось в ней – «о, бегите, мои дети, бегите», – пожелала она им.

– Моя госпожа… – Донал был рядом, укрывая ее плащом. Он был при оружии, недостатка в котором не было на этой усеянной трупами земле. Они стояли в грозовых всполохах, и тьма сгущалась по мере того, как опускалось солнце. Возможно, он тоже видел, что пронеслось мимо них – у него был такой взгляд.

– Ши, – промолвила она. – Донал, ты слышал их?

– Я их слышал, – сказал Барк, выходя из‑за уступа. – По крайней мере, что‑то пронеслось мимо. Им тоже это известно, и они теперь начнут перемещаться, – он указал в темноту, на деревья, стоящие у реки. – Они собираются. Быстро темнеет, и любое направление ветра лишь помешает нашим лучникам. Я предлагаю отпустить лошадей. Они нам только мешают. А ехать нам, видят боги, некуда.

Бранвин взглянула на Барка. На его лице ничего не отражалось – ни страха, ни горя, ни усталости. Когда стало ясно, что им не найти детей, он принялся распоряжаться и выбрал это место, этот песчаный холм по пути к морю. Он, Ризи и Донал – «Стоять здесь» – таковы были его приказы: и никто ни голосом, ни взглядом не намекнул на то, что удержать холм невозможно.