— Привел, господин мой Торин, — наклонил голову трактирщик. — Все устроено в лучшем виде. Вот ключ от погреба. — Он выложил из кармана тяжелый ключ с затейливой бородкой. — Ужин будет с минуты на минуту. Все ли в порядке? Может, еще чего‑нибудь подать?

— Нет, благодарю, господин Барлиман, — ответил Торин. — Все замечательно. Мы вот сейчас закусим да на боковую.

— А, ну хорошо, хорошо, — закивал трактирщик. — А ежели пожелаете, то выходите в общую залу, там народу много, шумно, весело... А не захотите, то отдыхайте, спите спокойно, нужно что будет — звоните. — Он указал на привешенный возле двери шнурок, уходящий в отверстие над косяком. — Ну, приятного отдыха. — Барлиман поклонился и повернулся, столкнувшись в дверях с молодым хоббитом, принесшим поднос, уставленный горшками и плошками. — А вот и ужин ваш! Ну, спокойной вам ночи!

Тем временем вошедший юный хоббит‑слуга ловко расставлял на столе кушанья. Из‑под крышек потянуло разнообразными, но в равной мере соблазнительными запахами; Фолко непроизвольно облизнулся.

— Как дорога, легка ли? — осведомился слуга, окончив свой труд и подойдя к двери. — Меня зовут Ноб, сын Брега, но называйте меня просто Ноб. Если что понадобится — звоните, я мигом появлюсь.

—Дорога ничего, — рассеянно ответил Торин, поднося ко рту первую ложку тушеных грибов со сложной приправой. — А как у вас дела? Все ли спокойно?

— Да как вам сказать, — задумался вдруг Ноб, осторожно присаживаясь на высокий порог. — В трактире‑то дела лучше не придумаешь, и поля пригорянские хорошо родят... Да вот только на дорогах неспокойно стало...

Видно было, что Ноб весьма расположен поговорить. Фолко приглашающе помахал рукой.

— Друг, что ты на пороге‑то сидишь? Заходи, дверь прикрой и давай побеседуем! Мы‑то редко куда выбираемся, ничего почти и не знаем. Он налил пива в свою кружку и протянул ее Нобу. — Благодарствую, — степенно поклонился тот и, сделав изрядный глоток, продолжал, утерев губы: — Слухи разные ползут, нехорошие... Будто завелись у нас такие люди, что одним разбоем живут, грабят, жгут и убивают... Не знаю, а вот деревеньку Аддорн в сорока милях к северу — дотла сожгли! Месяц назад... На рассвете, я слышал, напали, стали дома поджигать, тех, кто выскакивал, — кого зарубили, кого из арбалетов постреляли, а кого в плен увели — а куда, кто знает? — Он глубоко вздохнул. — Только трое оттуда и уцелели. Отсиделись в кустах, чудом их не нашли.

Ложка так и застыла в руке Торина, он слушал Ноба, раскрыв рот от удивления. Фолко тотчас же вспомнил мертвого хоббита у дороги и, когда Ноб приумолк, негромко сказал:

— Знаешь, а ведь я тоже кое‑что по дороге видел. Хоббита кто‑то убил и в канаве придорожной бросил...

Ноб ойкнул, непроизвольно схватившись за голову, Фолко продолжал:

— Это милях в семи к западу по Тракту. Может, соберешь наших, кто здесь живет?.. Я там на обочине треугольник сложил...

— Да, да, — торопливо закивал Ноб. — Ах ты, горе‑то какое... Да когда ж это кончится?! И что мы им сделали?..

Он горестно покачал головой. Фолко отвернулся. Ноб шмыгнул носом, провел по глазам ладонью и продолжал заметно дрогнувшим голосом:

— Конечно, сударь мой, соберу поутру кого смогу. Похороним по‑честному, поминки справим... И вы, конечно же, поедете?

— Не знаю, — кинув быстрый взгляд на незаметно покачавшего головой Торина, ответил хоббит. — Видишь ли, мы очень спешим в Аннуминас, у нас там крайне важное дело.