***

Ястреб кружил над долиной, высматривая неосторожных кроликов на лугах. Лашана проникла в сознание птицы, наслаждаясь ощущением свободного полета. Девушка отдыхала. В последнее время у нее была уйма работы – а сколько еще оставалось несделанного! Вместе с властью – сколь ни иллюзорна эта власть – на тебя сваливается страшный груз ответственности.

Долина была прекрасна. И, что бы ни говорили остальные, это место куда лучше того, где находилась прежняя Цитадель. От старых привычек избавиться не так‑то просто, и в их новом доме‑крепости, видимо, будут соблюдаться все те же предосторожности, что и на прежнем месте, но на самом деле в этом вовсе нет необходимости.

Эльфийские владыки далеко. Лашана и прочие разведчики не обнаружили никаких следов жилья на расстоянии нескольких дней пути. Драконы говорили, что климат в этих местах умеренный. Вокруг росли густые смешанные леса, совершенно девственные. В лесах в изобилии водилась непуганая дичь – и, если не злоупотреблять охотой, так оно будет и впредь. Единственная проблема – как добыть другую пищу, кроме мяса: волшебники так привыкли таскать себе припасы из эльфийских амбаров, что почти никто из них не умел добывать пищу самостоятельно. Находить в лесу съедобные растения были способны разве что трое‑четверо. Конечно, можно было бы расчистить несколько акров и посеять хлеб, – но это все равно, что открыто заявить о своем присутствии. Вряд ли старшие волшебники пойдут на такое.

«К тому же копать, сеять, собирать урожай – это тяжелый физический труд, а волшебники не снизойдут до того, чтобы работать руками».

Впрочем, это все в будущем. А сейчас Лашане не хотелось думать о будущем. Сейчас ей хотелось просто стоять, смотреть на землю с высоты птичьего полета, упиваться красотой реки, текущей в долине, голубизной неба, величием тянущихся ввысь деревьев…

– Ну что, Проклятие Эльфов, как тебе нравится быть героиней?

Шана отпустила мысли ястреба и, нахмурившись, обернулась к Каламадеа, Отцу‑Дракону, который сейчас пребывал в облике седого волшебника‑полукровки. Ярко‑зеленые глаза и заостренные уши говорили о предполагаемом отце‑эльфе, но грубоватые черты, обветренная кожа и седина в волосах напоминали о матери‑человеке.

– Отец‑Дракон, мне не хотелось бы, чтобы ты называл меня этим прозвищем, – сердито сказала Шана. – Оно мне не нравится.

– Ну почему же? – отозвался Каламадеа, присаживаясь на выступ скалы.

– Оно тебе подходит – или ты подходишь под него.

– Которое из двух? «Героиня» или «Проклятие Эльфов»? Меня не устраивает ни то, ни другое.

Шана снова отвернулась, разыскивая в небе ястреба.

– Я не люблю, когда меня называют «Проклятием Эльфов», потому что мне не хочется, чтобы люди видели во мне какой‑то символ, исполнительницу «предназначения». Потому что я – это я, Лашана, просто Лашана, и я не виновата, если я подхожу под какую‑то дурацкую легенду, которую вы же, драконы, сами и сочинили! Да под эту легенду подходит уйма народу! Почему бы вам было не прозвать Проклятием Эльфов Тень? Или Зеда? Или хотя бы Денелора?

– Потому что именно тебе удалось поднять восстание против хозяев‑эльфов и улучшить жизнь хотя бы немногих людей‑рабов, – ответил Каламадеа, шутливо дернув ее за рыжую прядь. – И именно ты призвала на помощь драконов!

– Да ну, глупости! – простонала Шана, – Даже если бы я ничегошеньки не сделала, ты все равно нашел бы способ вмешаться и привел бы остальных на помощь волшебникам. Ты ведь и сам это знаешь!

– В самом деле? Я ведь не герой, Шана, – возразил Каламадеа.

– Так ведь и я не героиня, – упрямо возразила Шана.