– Ну да, я знаю, кого ты имеешь в виду. Если я еще раз услышу, как кто‑то из седобородых скулит про былые славные деньки, про то, как тогда было хорошо и как сейчас все плохо, – право, соберу вещи и уйду куда глаза глядят! Я‑то и в лесах проживу прекрасно – и пусть тогда попробуют меня сыскать!

«Пусть поживут немножко без своей так называемой „предводительницы“ – и посмотрим, как им это удастся!

Только вот как они будут кормиться, если никто из них даже охотиться толком не умеет?»

– Не искушай меня! – воскликнул Меро. – А то и я составлю тебе компанию. Я, правда, непривычен к лесной жизни, но лучше уж жить в шалаше в дождь и в снег, чем слушать, как это старичье жалуется на «неудобства»! А ведь если бы не ты, они бы сейчас все были покойниками.

Правда, тогда им не пришлось бы строить новый дом, – но я не думаю, что они сочли бы это более удобным.

Меро покачал головой.

– Нет, наверно, мне их никогда не понять. Ты прорвала осаду, ты дала им возможность одолеть эльфов и заставить их заключить договор, который не позволяет чистокровкам нас преследовать. Потом мы вчетвером в течение нескольких месяцев – нескольких месяцев! – подыскивали подходящее место, нашли наконец эти пещеры – так в чем же дело? Чего им еще не хватает?

Шана только плечами пожала. Она этого тоже не понимала. Она‑то привыкла к куда более суровым условиям жизни. Ей до четырнадцати лет не доводилось пробовать пищи, приготовленной на огне: приютившие ее драконы все ели сырым, а девочка питалась тем же, чем и они. Но Меро, двоюродный брат бедняги Валина, привык к комфортной жизни любимого слуги эльфийского лорда – и тем не менее прекрасно приспособился к тяжелой жизни бродяги и разведчика. Так почему эти волшебники не желают приспосабливаться? Ради всего святого – если уж им так не хватает привычных удобств, почему бы им не воспользоваться своей магией, чтобы восстановить то, что пришлось бросить?

«Потому, что для этого пришлось бы объединиться и использовать камни, как я их научила. А они ни за что не станут объединяться: каждый слишком дорожит своим личным могуществом, и к тому же они не желают признавать, что я могла научить их чему‑то полезному!»

– Полагаю, они проявляют недовольство потому, что мы теперь в безопасности, – задумчиво сказал Каламадеа, отвечая сразу обоим. – Как только непосредственная опасность миновала, твердолобые старики немедленно забыли о том, что это Шана спасла их от эльфов, зато сразу вспомнили, что эльфы напали на них именно из‑за Шаны, и начали жалеть о тех благах, которых лишились по ее вине Ну и теперь, разумеется, все они думают, что во всех их бедствиях виновна именно Шана, а не эльфийские владыки.

Меро фыркнул.

– Ну, тогда мне тем более стоит уйти вместе с тобой, если ты решишь бросить этих нытиков. Ведь когда тебя не будет рядом, они, чего доброго, начнут винить во всем меня!

Шана расхохоталась и хлопнула приятеля по плечу.

– Договорились! Если я решу сбежать, то возьму тебя с собой.

Кеман закатил глаза.

– Ну, уж если вы надумаете удрать, не забудьте предупредить нас! Ведь мы, драконы, сидим здесь только из‑за тебя, сестренка. Если ты уйдешь, нам здесь оставаться будет незачем! Неужто ты думаешь, что нам очень нравится выслушивать их жалобы?

– А кому нравится? – ответила Шана своему названому брату. – Была б моя воля, я бы и секунды терпеть не стала!

***

Каэллах Гвайн осматривал пещеру, которая теперь должна была стать его домом, и кипел от негодования. Нет, дракон, который «все приготовил», конечно, выровнял пол и стены и провел воздуховод, так что в пещере сделалось относительно сухо.