Честно говоря, прошлой ночью Рон просто не сдержался. И физиология тут была не при чем. Все-таки его тело принадлежало Арэсти Эрнальту, а молодой человек жил не монахом. У него была любовница, да и к веселым девушкам он заходил регулярно. И Рон вполне мог потерпеть до цивилизации.

Но сорвался. И по ужасно глупой причине.

Просто когда он увидел, как Итвор, пусть даже в полубессознательном состоянии лапает Тину.… Нет! Не так! Лапает ЕГО ЖЕНЩИНУ!!!

С каких это пор Тина стала «его женщиной» — Рон и сам не знал. Наверное, с той исторической минуты, когда он впервые услышал ее голос. Еще когда он был заточен в медальоне. А потом это чувство только развилось и усилилось.

Я что — приревновал ее?! Мысль ударила по мозгам не хуже кувалды. Очень много времени прошло с тех пор, как Рон испытывал что-то кроме ненависти. И он просто не понимал, что с ним происходит. Зато другое понимал твердо.

Рон точно знал, что никуда не отпустит лежащую радом с ним женщину. И что никто другой ему не нужен. А фраза о зеленом лужке и предложение «попастись» вообще вызвала у него приступ злости. Не ярости, но чего-то очень близкого. Рон подумал, что любому мужчине, который решит прикоснуться к ЕГО вэари, он оторвет.… Да все поотрывает! И начнет с ног, чтобы медленнее было! Фиг им, а не его женщина! Тем более сейчас. Он давал ей шанс отказаться. Она согласилась? Вот и пусть не плачется!

Эта мысль пришла в голову «ужаса вэари» сама по себе и уходить не собиралась. ЕГО женщина. Так что же получается? Приревновал? Но ревнуют, когда любят? Так? Или не так? Это что же получается!? Не успел он выйти на свободу, как влюбился? Боги мои великие!!!

— Рон!? Земля вызывает Юпитер!! Прием, прием, прием!!!

Рон отвлекся от своих мыслей и посмотрел на женщину, которая щелкала пальцами у него перед носом.

— Да, солнце мое?

— Ты слышал, что я сейчас сказала?

— Да.

Рон решил, что соврать будет проще. Здоровее останется. Вряд ли Тина его убьет, но пару подзатыльников за невнимание он точно заслужил. Девушка тут распинается, душу изливает, а он самокопанием заниматься изволит. Нехорошо-с.

Теперь бы еще узнать, что Тина ему предложила. Или сказала.

— Как сторона, причинившая тебе хотя и невольный, но вред, я заранее согласен со всеми твоими предложениями.

Угадал! Тина тут же сдвинула брови.

— Рон, хватит самоедствовать! Никакого вреда ты мне не причинил. Ну, разве что ходить будет немного трудно. А так все очень даже неплохо. А в остальном — все зависит от тебя. Если ты хочешь, чтобы наша связь продолжалась — она продолжится. Только без упреков, терзаний и угрызений совести. Захотим расстаться — расстанемся точно так же, как сошлись.

Рон слушал и ушам своим не верил. Ему предлагали то, о чем он и мечтать не смел. И… он даже немного боялся принять этот подарок.

— Тина, а ты понимаешь, что сегодня ночью было самое настоящее изнасилование? Я бы ведь не остановился. Даже если бы вокруг нас войско маршировало.

— Я бы тоже не остановилась. Даже если бы к войску еще и телевизионщиков добавили. Рон, ты сам-то веришь, что мог бы причинить мне вред?

Рон не верил. И, глядя в чистые зеленые глаза, понимал, что ему чертовски повезло. Тина не только не обиделась. Она еще готова была принять его — вот такого. Злого, как тысяча чертей, мстительного, с заскоками и подвигами, которыми вэари теперь детей пугают. Да и будут пугать, потому что меняться Рон не собирался.