— А для тебя?

— Да. И для меня тоже. Но я сама его выбрала. А долг матери — защищать своих детей. Дети так беззащитны в жизни. И я не стану больше рисковать, не позволю, чтобы Эмили опять страдала.

— А вдруг ты отказываешься от возможного счастья?

— Я счастлива. Для этого мне не нужен мужчина. И, кроме того, я не верю, что совместная жизнь приносит счастье. По опыту знаю, что мужчины не живут с тобой долго. А когда они уходят, женщины и дети остаются брошенными. Я всегда буду рядом с Эмили, но не могу сказать того же ни об одном из мужчин. — Пи Джей пожала плечами. — Так что пусть все будет как есть.

— Даже если в твоей жизни появляется человек, которому ты не безразлична?

— Ты говоришь о любви?

Неужели ему послышались в голосе нотки надежды? Возможно. Но и еще что-то совершенно отчетливо звучало в нем… Да! Она хочет знать его чувства по отношению к ней. Но он пока не уверен, что это любовь. И пока нет уверенности, нельзя ничего обещать Пи Джей.

— Ты же учительница английского. Специалист слова. Я не знаю, как назвать свои чувства. — Он погладил ее руку. — Подумай об Эмили.

— Я всегда о ней думаю.

— Ей нужен отец.

— Она еще не знает, что ей нужно. Пока моя забота — решать за нее.

— А ты всегда все знаешь?

Он вдыхал цветочный аромат ее духов, который проникал в него, заполняя давнюю пустоту, убаюкивая его покоем. На мгновение он прикрыл глаза и вздохнул.

— Иногда приходится угадывать, держа скрещенные пальцы и молясь о помощи.

— Именно так ты поступила, когда ответила на мое объявление?

Она кивнула.

— Это было чудесное совпадение: одновременно работа для меня и летний отдых для Эми.

— Значит, молитвы и скрещенные пальцы сработали?

Он почувствовал, как она читает его мысли и уже понимает, куда он клонит.

— Пока да, — осторожно сказала она.

— Здесь ребенку хорошо.

— Тебе здесь тоже было очень хорошо, — усмехнулась она.

Он подумал и неожиданно согласился. Он плохо помнил свою мать. Она умерла, когда ему было меньше лет, чем Эмили. Но отец всегда был с ним. У них не возникало проблем, пока Кейд не подрос. Тогда они и начали свое противоборство: строгий отец и бунтующий подросток. Он ушел из дому в ярости и обиде и, лелея свое чувство гордости, не возвращался. А теперь всегда будет жалеть, что не пришел узнать своего отца, будучи взрослым человеком, мужчиной. Да, детство у него было хорошее.

— Да, — искренне подтвердил он. — Мне здесь было хорошо, и Эмили здесь очень нравится. Кроме дома и работы, ради чего тебе возвращаться? — (Она заерзала у него на коленях.) — Только не лги. Дом твой можно продать. Кроме него, что тебя держит в пригороде Лос-Анджелеса?

Она задумчиво нахмурилась.

— Да, это правда. У меня там никого нет. Мой брат живет в Финиксе. Мы в основном переписываемся и перезваниваемся.

— Тогда что тебя там держит?

— У Эмили там друзья…

— Я ни разу не слышал, чтобы она кого-нибудь вспоминала. А у нее на уме то, что на языке. Значит, друзья ей не так уж важны. Если бы ты дала ей возможность выбирать, готов пари держать, она предпочтет остаться.

— Это исключено. Я не могу зависеть от капризов семилетнего ребенка.

— Ей почти восемь.

Она улыбнулась, но, когда заговорила, голос был деловым.

— У меня здесь нет работы, жилья.

— В местных школах нужны учителя.