— Никогда?

— Никогда-никогда!

— Вам не приходилось ездить с ним… ну, скажем, за город?

— Да нет, с чего это?! Он был всего лишь клиент, не друг… Клиент, которого Анж знал немного больше, чем других, вот и все!

— Ладно… Значит, вчера, после того как я ушел, Анж вам сказал о моем приходе и показался озадаченным… А потом?

Она поводит круглыми плечами хорошо откормленной самки.

— Пошел к себе в кабинет.

— А вы где находились в этот момент?

— За кассой. Я слежу за обслуживанием.

Значит, деньги проходят через ее руки. В этом была ее маленькая хитрость. В течение скольких-то лет мадемуазель промышляла на панели, отлавливая несчастных, которым весна ударяла по органам малого таза, а теперь сидит за кассой и без лишней суеты собирает банкноты клиентов из рук запыхавшихся официантов. Свою долю она преспокойненько откладывает в нейлоновые чулки. Парадоксально, но это и есть суть прогресса!

— Продолжайте…

— Примерно через полчаса Анж опять подошел ко мне и спросил, сколько у меня в кассе наличности. Я ответила: «Двести тридцать тысяч». Тогда он приказал мне положить в пакет двести кусков. Я попыталась узнать зачем, но он сказал, чтобы я не лезла не в свое дело. Он был такой мрачный…

Я иду к двери.

— Матиас!

— Слушаю, патрон?

Вот, он уже не называет меня господином комиссаром. Я вдруг чувствую себя намного лучше. Надеюсь, это хорошее предзнаменование для моего пошатнувшегося здоровья.

— У убитого были при себе деньги?

— Да, патрон…

— Сколько?

— Тысяч десять, кажется!

Несчастная вдова выпучивает заплаканные глаза и ревет, как сто плакальщиц на арабских похоронах:

— Его обокрали! Он никогда не ходил с пустыми карманами!

Матиас кривит физиономию: для него и десять тысяч — деньги приличные.

— А сколько он обычно носил с собой?

— Не менее ста кусков.

— Значит, его обчистили на триста тысяч?

— Не меньше!

Жестом я отсылаю Матиаса.

— Вы сказали, он взял двести тысяч. А потом сразу ушел?

— Да.

— Анж сказал вам, куда направляется?

— Нет. Просто буркнул, что у него встреча за городом и чтобы я не беспокоилась…

— И что вы подумали?

— Мне вначале показалось, будто он поехал встретиться с какой-нибудь птичкой. Анжело вообще был большой ходок. Но мысль о деньгах меня успокоила. Знаете, мой муж любил баб, но дураком не был! — выпаливает она с гордостью. — Он сроду не стал бы платить девкам, даже если бы это была Бриджит Бардо!

Вдова успокаивается, вздыхает, шмыгает для приличия носом и добавляет:

— Они ему сами иногда приплачивали.

— Так, подведем итог: он не сказал ни куда едет, ни с кем должен увидеться. А вы его не спросили!

— Послушайте, комиссар, Анж был не тем человеком, кому можно задавать слишком много вопросов. Он взбеленился, даже когда я просто спросила, какого черта он опустошил кассу… И уехал… И все…

Она изливает на бюст пол-литра соленой жидкости.

— И больше я его не видела.

Устанавливается тягостная тишина. Слышу только, как кровь пульсирует в ушах. Но все равно мне намного лучше. Сейчас бы еще выпить, и микробы сбегут сами и поселятся на чужих гландах. Мне плевать, что вы об этом думаете, но алкоголь — это средство! Мои воспаленные глаза случайно натыкаются на телефонный аппарат — на нем нет диска, а всего лишь красная кнопка.