– Да любой, у кого мозги набекрень, любитель острых ощущений, – сухо заметил Эл.

Фарл захохотал:

– Подожди-ка, сейчас переведу дух, а ты расскажи поподробнее.

Эльминстер на миг задумался:

– А чего тут рассказывать? Я не хочу убивать невинных людей... и не люблю красть, ну разве что у богатых торговцев, которые сами по себе противны, все гребут под себя и ведут себя нагло и непорядочно. А, ну и, конечно, у чародеев.

– Ты что, правда так их ненавидишь? Эльминстер пожал плечами:

– Я... я просто презираю тех, кто прячется за магию и с ее помощью управляет остальными, ну, к примеру, нами, только потому, что их научили читать или боги дали им колдовскую силу или что-нибудь в этом роде. Им бы свое искусство применить, чтобы людям помочь, а не держать их в страхе.

– А вот если бы ты сейчас оказался на месте Белора, – тихо спросил Фарл, – вот скажи, ради всех наших богов, что бы ты делал, если не подчинился бы чародеям? Разве у тебя был бы выбор?

Эл снова пожал плечами:

– Король может позволить загнать себя в ловушку, а ведь может и не позволить. Он никогда не покажется нам, своим подданным, чумазым или оборванным, чтобы мы не знали его таким. Мы ведь подданные, которым, как предполагается, он служит. Откуда мне знать, был у Белора выбор или нет?

– Однажды ты рассказал, что твоих родителей убил чародей, прилетевший на драконе, – заметил Фарл.

Эльминстер внимательно посмотрел на него:

– Когда это?

– Ты был пьяный. Вскоре после того, как мы встретились, мне захотелось выяснить, можно ли тебе доверять, ну вот и подпоил тебя. Тогда ночью, в «Кольце мечей», а ты заладил только одно: «разбойник» да «убивать Верховных Чародеев»... Так все и твердил как одержимый...

Эльминстер пристально разглядывал тенистую крону над соседним склепом.

– Каждый одержим чем-нибудь, – произнес он и, повернувшись к Фарлу, спросил: – А вот у тебя что?

– Возбуждение. Если я не в опасности, не совершаю какие-нибудь возвышенные или тайные или важные дела, то я не живу.

Эльминстер кивнул, припоминая.

Был холодный пасмурный день, грязь по колено покрывала улицы Хастарла. Эл только что прибыл в город и с широко открытыми от изумления глазами бродил по его закоулкам. Завернув в одну из тупиковых улочек, он обернулся и вдруг обнаружил, что путь обратно отрезан крадущимися за ним по переулку крепкими мужичками с жесткими взглядами и неприятными ухмылками. Верховодил ими лысеющий нескладный верзила, одетый в потертую кожаную одежду. В одной руке он держал дубину, а в другой холщовый мешок, достаточно большой, чтобы туда поместилась голова Эльминстера, – а именно за ней-то они и охотились.

Эл отступил назад, нащупывая Меч Льва и задавая себе вопрос, сможет ли он драться с такой кучей народа в такой узкой улочке и при этом надеяться на победу. Приготовившись защищаться, он выставил свой обломок меча, но они все так же угрожающе продолжали приближаться. Лысый поднял дубину, очевидно рассчитывая, что сумеет отбить в сторону меч парня, а другие тем временем повалят его на землю. Но тут откуда-то сверху, над головой, раздался спокойный голос:

– На твоем месте, Шилдо, я бы не стал его трогать. Ты че, не видишь, он же «мясо» Хоклина? А знаешь, что Хоклин делает с теми, кто вмешивается в его дела?

Задрав безобразное лицо, лысый посмотрел вверх:

– Откуда ему знать-то?

На самом краю подоконника, скрестив руки на груди, сидел худощавый парень.