Ни муж, ни жена не заметили, как из-под кровати появилась пара ловких рук в черных перчатках и тут же исчезла вместе с драгоценными булавками, которые Нэйнью только что вытащила, позволив волосам красивыми волнами упасть на ее изящную спину (к немому восхищению Пириста). Однако новобрачные очень хорошо заметили, как в свете Селуны вдруг появились ноги в сапогах. Они высадили витраж самого большого в спальне арочного окна, а за сапогами появился и их владелец, вернее, владелица – женщина в черной полумаске, одетая в облегающий кожаный костюм со знаком на груди.

Хорошо сложенная стройная незваная гостья, мило улыбнувшись новобрачным, вытащила из-за голенища тонкий, как игла, кинжал и направилась к оленю. От волнения никто из этих троих не услышал, как под кроватью раздраженно вздохнули.

– Один только звук, – тихо предупредила женщина, – и познакомишься с моим кинжалом.

Ухватившись за эту мысль, Нэйнью вскрикнула, один раз только, но так пронзительно, что из рамы со звоном посыпались осколки стекла.

Лицо женщины потемнело от ярости, она бросилась через комнату, замахнувшись кинжалом. Стоявшая смирно возле кровати скамеечка для ног как будто сама собой скакнула ей прямо в лицо. Покачнувшись, женщина выронила кинжал и тяжело повалилась боком прямо в шкаф с одеждой, который словно только этого и ждал: величественно и медленно он рухнул прямо на нее.

Не тратя времени даром, Нэйнью и Пирист пронзительно закричали в один голос.

* * * * *

Внизу разодетые в меха и драгоценности представители старшего поколения обоих семейств слышали, как наверху упало что-то тяжелое и раздались крики. Улыбаясь, они с пониманием посмотрели на потолок и, поздравив друг друга, выпили очередной тост.

– О да, – сказал Дарриго Трампеттауэр, поедая глазами поверх своего бокала одну из дам семейства Глармьер – почти в два раза моложе его – и довольно вытирая вино с пышных усов, – я хорошо помню мою свадебную ночь, во всяком случае самую первую. В ту ночь я был трезв как стеклышко. Помню как сейчас, это было в Год Луны Горгоны...

* * * * *

Выбравшись из-под кровати, темная фигура проползла через комнату и нырнула за диван, на который незадолго до этого Пирист с величественным жестом один за другим швырнул свои башмаки. Незваный гость успел надежно укрыться от посторонних глаз, прежде чем еще два одетых в кожу вора в полумасках ворвались в комнату через два других окна, окатив пушистые ковры стеклянным дождем. Обхватив друг друга, Пирист и Нэйнью, не обращая внимания на то, что они голые, заревели от страха, хватая друг друга за спины в неистовом порыве убраться – куда угодно! – отсюда.

– Куда она делась?

– Тсс, Минтер, поднимешь весь дом.

– Не называй меня по имени, типун тебе на язык! С кинжалами в руках воры направились к объятой ужасом парочке на постели – те закричали и попытались зарыться под отороченные мехом шелковые простыни.

– Иди-ка сюда, чтоб тебя! – Минтер потянулся за юркнувшей от него ступней, промахнулся и, ухватившись за лодыжку, подтянул новобрачного к себе. В отчаянии Пирист вцепился в простыни, и ему удалось стащить их со своей жены, скорчившейся калачиком, и та опять завизжала так, что на другом конце комнаты задрожал драгоценный олень и убралась рука в черной перчатке, уже было протянувшаяся к нему.

Грабитель стащил Пириста Трампеттауэра с постели, и теперь тот лежал, дрожа от страха, у его ног.

Минтер шлепнул его, попутно отметив, как нелепо мужчина выглядит голым, и процедил сквозь зубы:

– Где она? – Для доходчивости он помахал кинжалом перед носом Пириста.

– К-кто? – тоненьким голоском отозвался новоиспеченный муж.

Минтер указал кинжалом на свою спутницу Испарлу, вихрем носившуюся по комнате, где на полу уже была расстелена простыня, на которую летели выхваченные то тут, то там сундучки с драгоценностями и подобранное с пола шелковое нижнее белье.