– Но это же ужасно! Что произошло?

– Этого я не знаю, – ответил Малко. – Мне неловко говорить вам, но здесь замешаны арабы.

– Арабы!

Нафуд Джидда почти вскрикнул. Он медленно покачал головой с удрученным видом.

– Опять эти сумасшедшие палестинцы! Но почему эту очаровательную девушку? Здесь, должно быть, какая-то ошибка. Полиция не...

– Полиция ничего не смогла сделать. С убийцами расправился мой дворецкий.

Нафуд Джидда с подавленным видом скрестил пухленькие ручки.

– Современная жизнь полна жестокости, – сказал он. – Но какое-то объяснение, конечно, есть.

Его очень черные глаза вглядывались в Малко, как бы желая найти это объяснение. На несколько мгновений воцарилась тишина, затем Джидда вздохнул и с явным стремлением сменить тему разговора спросил:

– Что вы делаете в Техасе?

– Сердце, – сказал Малко. – Обследование, которое я уже давно откладывал. Подарок к моему сорокалетию.

– Это отличная предосторожность, – согласился Джидда. – Многие мои соотечественники приезжают сюда для того же.

Он посмотрел на часы и с извиняющейся улыбкой поднялся.

– Настало время молитвы. Я вас ненадолго покину.

Он встал и исчез. Молодая немка сейчас же встала, и ее обтянутое блестящим атласом тело оказалось в десяти сантиметрах от Малко.

– Пойдемте, я вам покажу ранчо!

Она повела его по узкому коридору, который вел в комнату, где стояла только огромная кровать, покрытая медвежьей шкурой. На полу лежали шкуры пантер и коров. Стены были увешаны эротическими гравюрами. Паприка проворковала:

– Правда, шикарно?

Вихляя бедрами, извиваясь, как лиана, она пристально смотрела на него своими огромными голубыми глазами.

– Очаровательно, – согласился Малко.

Он отвел глаза от пола и уставился на Паприку. Ее груди, казавшиеся твердыми, как слоновая кость, гордо торчали из-под болеро. Ему показалось, что достаточно взять ее за руку, и она разляжется на огромной кровати.

Подавив свои дурные инстинкты, он первым вышел из комнаты, и они вернулись в гостиную. Нафуд Джидда не появлялся.

– Вы уедете с нами? – спросила она. – Мы сейчас возвращаемся в Хьюстон.

– Спасибо, – сказал Малко, – я на своем самолете. Впрочем, я очень скоро лечу назад.

Открылась дверь, и Нафуд Джидда вошел в гостиную. Лицо его было спокойным. Видимо, молитва подействовала на него благотворно.

– Разрешите с вами проститься, – сказал Малко. – Я должен вернуться в Хьюстон.

Саудовец крепко пожал ему руку.

– Мы, конечно, увидимся завтра вечером у Кросби?

– Итак, до завтра.

– До завтра, – добавила Паприка своим хриплым и тихим голосом.

Ее глаза говорили гораздо больше, чем слова. Малко вышел из ранчо, и жара охватила его. Подумать только, а в Вашингтоне было так холодно... Пилот появился из другого здания, в котором он ждал Малко.

– Возвращаемся, сэр?

– Да, – ответил Малко.

В целом он был доволен поездкой. Оставалось лишь двадцать четыре часа до того, как он сможет наконец задать Кросби интересующие его вопросы.

– До завтра, – крикнул голос позади него.

Сверкающая белизной Паприка махала рукой. Он ощутил легкое сожаление. Все хорошее надо брать тогда, когда оно идет тебе в руки. Особенно при его профессии. Никогда не знаешь, что с тобой будет завтра.

На верхний этаж «Астроуорлда» можно было подняться только двумя специальными лифтами, которые запирались на ключ.