— Очень хорошенькая, — сказала Исабель и повторила медленно: — Очень-очень хорошенькая.

Эми придвинулась к ней поближе.

— Чшш, — сказала Исабель, — я хочу послушать, что он скажет.

Только то, что они уже слышали прежде. Утром во вторник, десятого февраля Деби Кей Дорн отправилась в школу. Она поскользнулась на ледяной дорожке и упала. Падение было не слишком серьезным, но ей все равно пришлось остаться дома, а поскольку родители ее работают, она осталась дома одна. В два часа дня мать звонила домой и разговаривала с ней, но когда она вернулась с работы в пять часов, девочка исчезла, а дом был заперт. Ничего не пропало, собака была спокойна. Это обстоятельство дало полиции основания считать, что Деби Дорн из дому увел человек, которого она знала.

— О боже, — вздохнула Исабель, выключив телевизор, — если это так, ничто не поможет.

Но все же она несколько ночей подряд подпирала дверь стулом.

Эми тоже все время думала об этом. Лежа в кровати перед сном и глядя, как лунный свет играет в морозных узорах на стекле, она снова и снова рисовала в воображении картину: девочка в зеленой куртке падает на ледяной дорожке, тетрадка и пакет с завтраком разлетаются в разные стороны, скользят по льду. Мама выбегает из дому: «Доченька, что с тобой?» Мама, слегка усталая, но симпатичная, помогает девочке дойти до дому, дома она снимает с дочки куртку, вешает куртку на крючок. Эми представляла, как Деби лежит на диване, как мама приносит ей плед из спальни и целует дочкин высокий лоб, ладонью пригладив ее кудрявую челку назад: «Никому не открывай двери!»

Эми воображала маленького песика, который, когда кто-то чужой подходит к дому, громко лает и мечется, сдвигая с места коврики и, может быть, даже опрокидывая цветочные горшки, но когда все в порядке, песик спокойно лежит на месте. Может быть, в тот день он лежал рядом с Деби на диване, пока та смотрела по телевизору детскую передачу и чесала песика за ухом. Но Деби должна была проголодаться, подумала Эми, ведь она не больная осталась дома, и вот Деби слезает с дивана, идет на кухню, тщательно изучает содержимое буфета, обнаруживает там какие-то крекеры и картофельные чипсы и жует их, лежа на диване, а зимнее утреннее солнце мешает смотреть телевизор, осветляя экран.

Но теперь ее, наверное, уже нет в живых.

Зять Арлин Такер раньше работал в полиции штата, и, по словам Арлин, большинство похитителей убивают свои жертвы в первые двадцать четыре часа. Исабель сразу рассказала об этом Эми, вернувшись с фабрики.

Значит, скорее всего, Деби Кей Дорн уже нет в живых. Для Эми это было непостижимо. Она не знала эту девочку, не была знаком ни с кем, кто бы знал эту девочку, но она не могла смириться с мыслью, что эта девочка умерла. Что она оделась, собралась в школу, вышла на улицу, прижимая к груди тетрадку, скорее всего изрисованную ручкой (чего только не воображала Эми, ворочаясь в постели: цветочки, сердечки, телефонные номера). Что она шла и думала по дороге: вот он — скучнейший вторник, еще один зимний день, — не подозревая, что в этот самый день ее похитят. Обыкновенных кудрявых девочек из маленьких городков, с картофельными чипсами в пакете для ланча, не похищают из запертых домов, когда эти девочки смотрят телевизор, лежа с песиками на диване. Еще как похищают, ведь это случилось совсем недавно, по соседству, в городишке под названием Хенкок.

— Организована поисковая группа, — рассказала Эми Стейси на следующий день в рощице.

Стоял такой ужасный холод, что дыхание клубилось и застывало на губах, и они скукожились в своих пальтишках, засунув руки поглубже в карманы.

— Поисковая команда добровольцев. Мама говорит, что сам похититель может оказаться в этой команде. Жуть, правда?

Но Стейси не интересовала судьба Деби Дорн.