|
И если человек не боится правды, этого достаточно, чтобы чувствовать себя могучим. Я - это она, никто этого не может отрицать, но я и ее попечитель, я отвечаю за нее. И никто другой не может сказать о себе этого. И я ее люблю, потому что хочу и от нее помощи. - Моя задача - показать, что ничего, что происходит от любви, не может быть дурным, - сказала Эммануэль. - Или ты, о хладная дева, станешь утверждать, что плотская любовь - не любовь? - Плоть, - ответила Анна-Мария, - это источник добра или зла. - Если бы я не любил ее тела, - сказал Жан, - я бы вообще не мог сказать, что люблю ее. - Жан, - спросила Анна-Мария, - были бы вы обижены, если бы Эммануэль была женщиной только для вас? - Она не заслужила бы моей любви, если бы могла отказаться от самой себя. Единственное, что имеет цену, это верность себе. - Значит супружеская верность - пустой звук? - Ну, в этом случае ее еще можно было простить. - Значит, слова больше не имеют никакого смысла? - Те, под которыми прячутся фарисейство, ограниченность, конформизм, так называемое чувство приличия - да. И та "верность", под которой скрываются все эти чудовища, не содержит в себе ничего прекрасного, благородного, сердечного. - Довольствоваться одним мужчиной, - вмешалась снова в разговор Эммануэль, - когда у тебя есть силы для многих, - это все равно что подрезать крылья птице и отобрать у нее природный дар полета. - А разве не достаточно любви вдвоем? Отдаться тому единственному, кого любишь? Зачем нужны тогда другие? - спросила Анна-Мария чуть ли не со слезами на глазах. - А зачем запирать свои двери? - спокойно возразила Эммануэль. - Земля полна твоими друзьями... Гребни тянувшихся вдоль моря крутых скал с угрюмой красотой вырисовывались на фоне неба. Вдруг, приблизившись, они оказались прозрачной коралловой стеной, внутри которой словно поблескивали чьи-то внимательные глаза. - Давайте-ка остановимся здесь и перекусим птичьими гнездами, - предложил Жан. У отверстия в скале стоял вооруженный часовой. При виде трех иностранцев он приветливо улыбнулся. Они подошли к расселине; оттуда внезапно дохнуло таким холодом, что они было остановились. Но расселина расширилась, и они оказались в колоссальной пещере, куда свет проникал сверху через глубокую шахту. Множество птиц сновало под ее сводами, здесь стояло несколько столов - доски, брошенные на грубоотесанные камни, да хлопотал возле передвижной кухни веселый китаец. Несколько туземцев подцепляли из мисок палочками какую-то желеобразную массу. Вновь прибывшие подсели к их столу. - А для чего стоит у входа солдат? - удивилась Анна-Мария. - Эта пещера - настоящая сокровищница, - объяснил Жан. - Гнезда - государственная собственность. К тому же и птицы защищены законом. Даже кобру нельзя убить - на вас наложат огромный штраф. - Это ласточки? - Нет, они принадлежат к подсемейству стрижей, очень бойкому и, как вы слышите, довольно громкому подсемейству. Их называют стрижи-саланганы, а по-здешнему - "йаны". Кормятся они насекомыми, водорослями и планктоном. - И из этих водорослей строят свои гнезда? - Отнюдь. Рискуя вызвать ваше отвращение, скажу вам, что они делают гнезда из своей слюны, - это нечто среднее между желатином и яичным белком. И вот из, этой субстанции, богатой протеином, йодом и витаминами, получается кулинарное чудо для знатоков, к каковым принадлежите и вы. |
