|
Последние слова для Пабло стали воистину волшебными. Стоило ему их мысленно произнести, и он моментально получал полный сатисфекшн. Еще ему очень нравился лозунг глупых позеров: «Эмо — состояние души». Пабло с удовольствием душил бы и душил это состояние. А самое главное, что он чувствовал себя на сто процентов нормальным, в отличие от этих моральных уродов. Ведь подобные посты на сайтах оставлялись в огромном количестве. Судя по ним, секса с малолетними эмо-придурками жаждало полстраны. Ну, или около того. Правда, воплотить свои желания в жизнь антиэмо не спешили, и Пабло с ними был солидарен. Бить — бил, а любовного наслаждения ему хватало в мечтах и, конечно же, в снах. Вот там он драл их как Сидоровых коз, не на жизнь, а на смерть. Его внутренняя половая жизнь стала настолько пресыщенной, что он даже на время позабыл про телок. Но это нормально, вот расправится он с пидовской эмо-заразой, спасет молодежь от деградации, тогда и займется женским вопросом. Он свою жизненную цель помнит, с пути не собьется: бабло — «хаммер» — семья, ну там, жена, дети. Но пока еще бьется в штанах могучий «пидометр», он должен спасать планету. Так что первым делом эмо-бои, эмо-бои. Ну а девушки? А девушки потом. Нормально, нормально. Он такой же, как все.
А ненормальный придурок — это тот пацан у метро, который белобрысому нос сломал. Тоже мне, защитник эмо. Кто не с нами, тот против нас. Конечно, жестко получилось — Пабло не являлся сторонником убийств, но тут уж ничего не попишешь. Либо мы их, либо они нас. Этот гад чуть ему, Паше, своей здоровенной ногой по морде не попал, еле увернулся. А белобрысый, когда они убегали, распереживался, даже разревелся: мол, я не хотел, сам не знаю, как вышло. Неустойчивый тип, надо б и его «пидометром» проверить. Четыре дня прошло после зачетного мочилова, и все это время Паша не трогал эмо ни на улицах, ни в мыслях. Не суетился. Но даже в Интернете волна интереса к событию спала, и завтра Пабло обязательно выйдет на охоту, ведь это последнее лето перед армией и нельзя терять ни одного дня. А пока пора ложиться спать, завтра ему, слава богу, во вторую смену, можно спать… «Ни фига себе обстановочка», — подумал Эгор и захотел немедленно вернуться в Эмомир к оставшемуся у кровати клоуну. Но это равнялось бы малодушию, и он скрепя дырку от сердца остался. Его черная сонная кровать стояла на самом краю десятиметрового бассейна в шикарной бане. В огромном зале, облицованном красной плиткой, и огромном бассейне с голубой водой было полно обнаженных юношей с одинаковыми эмо-прическами, пухлыми губами и подведенными глазами. Все они выглядели бледными и изможденными, и на фоне их тощих тел прежде всего в глаза бросались гипертрофированные размеры их мужских достоинств, которые находились в перманентной боевой готовности. «Какая гадость, — поморщился Эгор, прикрыв глаз рукой. — Я попал в сон к какому-то извращенцу. Может, это день рождения Элтона Джона в Сандунах? Может, я вообще не туда попал? А не свалить ли из этой клоаки?» Пока он мучился сомнениями, юноши, как зомби, переминались с ноги на ногу, не обращая ни малейшего внимания на Эгора. Поборов отвращение, Эгор решил все-таки дождаться хозяина сна «Если это не сон маленького крепыша, то я полный идиот. Но я не полный, а тощий идиот. Меня убили, закинули в чье-то безумие, и единственное оправдание моего нынешнего существования — это возможность отомстить, если не считать лестного предложения жирной бабочки стать ее мужем… А в бассейне я бы поплавал, может, наплевать на этих хренастых доходяг и проплыть соточку быстренько…» Его сомнения прервал громкий властный рык. — Эмо — сакс! Эгор быстро убрал руку от глаза. Из двери парилки, которой он сначала не заметил (по понятной причине), вышел распаренный красный дымящийся мужичок в простынке, перекинутой через плечо, на манер римского патриция. |
